За последние две недели ее несколько раз тошнило по утрам. В первый раз, когда он спросил ее, что случилось, она сказала, что по офису бродит вирус. И что она сегодня посидит дома. Но в следующий раз – и еще не раз – она закрывала дверь в ванную и включала душ. Но он стоял под дверью и слышал, как ее тошнило.
Он пытался как-то ей помочь, но было ясно, что она даже не хочет, чтобы он узнал. Поэтому он сделал вид, что ни о чем не имеет понятия.
Стивен не знал, продолжается ли еще ее связь и с кем у нее роман. Но думал, что ее попытки скрыть утреннюю тошноту – нехороший знак.
Правда, существовала слабая вероятность, что отец ребенка – он сам, потому что с конца сентября они с Кэти занимались любовью примерно раз в неделю. Так что, несмотря на ее двусмысленное поведение, он будет цепляться за эту вероятность, пока она сама не скажет ему, что это не так.
Он наткнулся на упавшее дерево и сел, уставившись на луноцвет, поникший в руке. Стивен сам не в том положении, чтобы осуждать Кэти. В конце концов, у него имеются свои тайны. Во-первых, он был влюблен в Хэлли, но так ей этого и не сказал. Во-вторых, он сказал Кэролин, будто любит ее, хотя вовсе ее не любил. По крайней мере, не любил ее так, как любил Хэлли. Или Кэти.
Но в любом случае он спал с Кэролин. И тот факт, что Кэти первой переспала с кем-то другим, ни в коей мере Стивена не оправдывает.
Тем более что на самом деле он хотел переспать с Хэлли.
Но по крайней мере они с Кэролин оставались друзьями после последнего раза. Стивен не был уверен, что они останутся друзьями и в будущем, потому что для него она была загадкой. Кэролин могла быть жесткой и резкой и тут же стать ласковой и великодушной. Она могла быть холодной и отстраненной, но потом развернуться на 180 градусов и ждать, что все будут есть цветы и танцевать в голом виде.
Кэти, напротив, всегда была предсказуемой. Кэти была рациональной, четко мыслящей и сдержанной. Даже чрезмерно. Но все же за последние месяцы она завела роман и забеременела. А теперь скакала по кругу в голом виде и выла на Луну.
На самом деле такая картина довольно-таки возбуждала. Чем-то подобным Стивен всегда мечтал заняться с Хэлли.
Но у Хэлли сейчас новый друг, а в придачу и старый друг. Стивену хватало того, через что он уже прошел с Кэролин и Кэти. Хотеть трех женщин одновременно – это для него слишком, даже если все они решили собраться разом вместе в голом виде.
Поэтому он в одиночестве сидел теперь в лесу, залитом светом Луны, пытаясь не слушать завывания и вопли на поляне.
Он сжал свой луноцвет в кулаке, зная, что это чудо. Луноцветы не распускаются в декабре, даже в Техасе. Во всяком случае, не в такой холод.
Это его пугало. В его мире не было чудес. В его мире луноцветы не расцветали в декабре, а крылатые богини не влетали в жизни смертных. В его мире хилый очкастый литературный дегенерат не мог заняться любовью с такой красивой и чувственной женщиной, как Кэролин. В его мире Кэти не могла забеременеть, потому что они добивались этого много лет и так и не смогли добиться.
До сегодняшнего дня.
Но он ничего не мог сделать, чтобы вернуться в свой привычный мир. Он мог попытаться убежать в лес, но все равно знал, что остальные скачут там по кругу, тряся грудями и членами, потому что отчаянно пытаются добиться еще одного чуда.
И он не сомневался, что они его добьются. Он не сомневался, что их объединенная нагота и впрямь заставит Лили опять спуститься с Луны. Она придет, и они возрадуются, а потом у них будет ритуальная оргия или что-то в этом духе.
Он ушел не потому, что думал, будто они не правы. Он ушел потому, что хотел бы к ним присоединиться, но знал, что не может.
Потому что кого бы он ни любил и кто бы ни любил его, он все равно остается тем, кем был. Это давным-давно выжжено в его психике каленым железом. И даже если он переспал с Кэролин или же обрюхатил Кэти, он все равно четырехглазый слабовольный придурок, который оставался девственником до своей помолвки в двадцать пять лет. Он все равно парень, который хочет ту, кого не может получить.
Он гоготнул и подумал, что на самом деле он все равно парень, которому нравится уходить ото всех и дуться в одиночестве.
Что-то маленькое, мягкое и холодное коснулось его руки. Он увидел на коже тающую снежинку. Потом посмотрел вокруг и увидел перед собой тысячи падающих снежинок, пляшущих на фоне бархатного неба в лунном свете. Казалось, будто звезды оторвались от небесной тверди и медленно падают на землю.
Еще одно чудо. Великолепно.
Он поднял свой луноцвет и несколько минут пробовал ловить снежинки в увядающие лепестки. Не поймал ни одной, и это его обрадовало. По крайней мере, хоть что-то происходит так, как должно.
Тут Стивен понял, что замерз. Он встал, распрямил колени и зашагал к дому.
Но прошел лишь пятнадцать футов, когда Джек упал с неба и приземлился перед ним, точно кот, на четвереньки.
Стивен замер и уставился на него.
– Прости, – донесся сверху голос. – Ослабила хватку.
Стивен посмотрел вверх и увидел Лили, парящую среди снежных хлопьев и верхушек деревьев. Несколько перьев падали вместе со снегом, и Стивен проследил их траекторию, пока его взгляд снова не уперся в Джека.
– Все нормально, – крикнул Джек. – Я в порядке. – Он встал, отряхнулся и изобразил джигу. – Видишь?
Стивен отвел глаза. Джек по-прежнему был голым.
– Тогда я пока оставлю тебя одного, – сказала Лили.
Она полетела к поляне. Джек посмотрел на Стивена и заулыбался.
– Она вернулась! – сказал Джек. Голос у него был как у ребенка, которому только что подарили новый велосипед.
– Я вижу, – сказал Стивен. Он знал, что в его тоне не звучит радость за Джека, но вряд ли мог что-то с этим поделать. – Так что же ты не липнешь к ней, как эпоксидная смола? Не боишься, что она опять исчезнет?
Джек посмотрел так, будто Стивен спросил, какого цвета апельсины.
– Она не исчезнет до захода Луны, – сказал Джек. – Так уж она устроена. Конечно, я хочу провести с ней каждую минуту, – но я волновался за тебя, поэтому она доставила меня сюда.
Стивен опять зашагал к дому.
– Не нужно волноваться за меня, Джек. Все хорошо.
Джек шел рядом с ним.
– Тогда почему ты ушел с поляны?
– Потому что мне не хотелось там находиться.
– Почему не хотелось?
– Я не знаю.
– А как же ты узнал, что хочешь уйти?
Стивен остановился и посмотрел на Джека, вспоминая, как раньше натолкнулся на него, голого, в лесу.
– Видимо, потому, что я не хотел видеть, как вы все занимаетесь сексом с совами.
Джек нахмурился:
– Что это с тобой? Совы мудры и сильны. Совы – наши друзья.
Стивен не мог больше этого терпеть.
– Ладно, договорились, совы – наши друзья. Но это еще не значит, что я хочу спать с одной из них.
– А, так ты о настоящей птице? – спросил Джек. – Нет, конечно же нет. Это же скотоложество.
Стивен оперся о дуб. Он устал. Пытаться связно беседовать с Джеком – все равно что учить хомяка
