Терентий Богданович одновременно терзался двумя одинаково сильными чувствами. Во-первых, с нетерпением ждал известий от пары головорезов, посланных им в Н-ск с крайне ответственным, щекотливым заданием, на беспромедлительном выполнении которого настаивал господин Самолюбов, лично посетивший Кныша ближе к вечеру.
Во-вторых, задыхался от лютой ненависти к Льву Бродскому, несомненно виновному в недавней гибели семерых отборных ликвидаторов! Днем, так и не получив от руководителя группы Ахмата условного звонка на мобильник, Терентий Богданович отправил на место засады своего доверенного человека, некоего Всеволода Шнырева, дабы прояснить ситуацию. Спустя три часа Шнырев примчался обратно с прискорбным известием. Группа Маигова поголовно истреблена, а «дичи» след простыл!!!
Невзирая на то что Кныш уже знал о наличии у Федотовых крутого телохранителя, он ни на секунду не усомнился: одной крутизной здесь дело не обошлось! Вне всяких сомнений, трусливый жиденок решил, перестраховки ради, услужить «и вашим, и нашим». Короче, в последний момент предупредил Федотова о ловушке. Им же самим подстроенной!
«Педрила вонючая!!! Мразь пархатая!!! Свинья лишайная!!!» – меряя комнату нервными шагами, скрежетал зубами Терентий Богданович. Особенно бесила Кныша собственная «ошибка», допущенная при составлении психологического портрета Бродского.
Три недели назад, наблюдая за вербовкой «Лёвочки» через потайной глазок в стене кабинета Шепелевича, он сделал ряд весьма занятных выводов относительно внутренней сущности данного индивидуума. В последующие дни собрал о коммерческом директоре «Лорелеи» еще кое-какую информацию интимного свойства и, проанализировав оную, аж расцвел майской розой. Оказывается, Бродский дико, утробно ненавидел семью Федотовых и на полном серьезе желал всем им смерти! Причина была мелочна и банальна, как в телевизионной «мыльной опере»! Давным-давно, лет восемнадцать назад «Лёвочка» посватался к Ольге, получил категорический отказ и с тех пор пылал тайной, неугасимой, завистливой злобой к отвергнувшей его женщине, к счастливому избраннику Николаю и даже к их детям! Однако внешне Бродский ничем своих чувств не проявлял. Напротив – всячески лебезил перед простаком Федотовым. Видимо, терпеливо, долгие годы выжидал удобного момента для жестокого отмщения!
«Ну, уж сей местечковый «Отелло» в случае чего сработает безотказно. Благо мощный стимул имеется, – весело подумал тогда Кныш. – Хорошо держать в рукаве подобный козырь!»
Предусмотрительный бригадир мокрушников изначально догадывался: рано или поздно, от Самолюбова поступит приказ применить к строптивому владельцу «Лорелеи» экстраординарные меры, и приберегал «Лёвочку», так сказать, про запас. А когда пришла пора, он от лица Геннадия Владимировича велел Бродскому тщательно отслеживать любые перемещения семьи Федотовых. Накануне днем Кныш получил от коммерческого директора исчерпывающую информацию о маршруте «мишеней» с точным указанием наиболее благоприятного места для внезапного нападения, мысленно поздравил себя умницу с правильным выбором агента, отправил на дело группу Маигова, и в итоге столь сокрушительный провал!!!
Кстати, за истекшие двое суток Терентий Богданович потерял убитыми более половины подручных. Швыдкова, правда, он приказал замочить сам, дурака-Саркисьянца пристрелили менты, но остальные... остальные погибли от рук проклятого телохранителя, по вине гнусного двурушника «Лёвочки»! (По искреннему убеждению Кныша, без предательства Бродского у охранника ни черта бы не вышло!)
Руководствуясь вышеописанными соображениями, Терентий Богданович, послав в Н-ск двух боевиков выполнять неотложный заказ Самолюбова, одновременно отрядил еще троих во главе со Шныревым для поимки иуды. С поганым «Лёвочкой» он жаждал расправиться собственноручно! С максимальной жестокостью!!!
В результате из всей бригады при Кныше остались только известные читателю Магомет Дадашев, Максим Денисов и Владислав Кунцевич. Из-за сквозных ранений в мягкие ткани ног они не могли передвигаться на далекие расстояния, но оружие в руках держали достаточно уверенно и, вплоть до возвращения товарищей, заняли круговую оборону. Не то чтобы Терентий Богданович ожидал в ближайшее время нападения на свое логово, но... наш «герой» твердо придерживался принципа «лучше перестраховаться, чем недостраховаться». Тем паче миссия, с которой он отправил людей в Н-ск, была, как упоминалось ранее, весьма и весьма щекотливой!..
Скрипнула открываемая дверь. В комнату, заметно прихрамывая, зашел Магомет Дадашев с короткоствольным автоматом через плечо.
– Подъезжают к дому, шеф, – с неподражаемым нохченским акцентом сообщил чеченец.
– Наши? – старательно скрывая тревогу, уточнил бригадир мокрушников.
– Конечно! – белозубо ухмыльнулся Магомет. – Машину Севы я за километр отличу от любой другой подобной марки! Такого грязного капота ни у кого больше не бывает!
– Когда выгрузятся – живо ребят сюда! – не поддержав шутку боевика, сурово распорядился Кныш. – Вместе с добычей, разумеется!
Спустя минут пять в коридоре послышались тяжелые шаги, приглушенная ругань и чье-то трусливое поскуливание. Затем в дверь постучали.
– Входите! – приосанившись, разрешил Терентий Богданович. В комнате, в сопровождении Шнырева и молодого боевика по имени Артем, появился хнычущий Бродский со скрученными за спиной руками.
– Где Димка Козлов? – отрывисто спросил Кныш. – Я, помнится, приказал явиться всем!!!
– Нет больше Козлова! – угрюмо ответил старший группы. – Один из охранников этого пидора перед смертью ухитрился ему череп нунчаками раскроить!
– Трам-тарарам! – взбешенный очередной потерей, замысловато выматерился коротышка, ухватил «Лёвочку» обеими руками за плечи и с силой вогнал острую коленку в пах коммерческому директору. Тот согнулся с истошным воплем.
– Из-за тебя, гондона дырявого, погибло восемь моих людей!!! – очередным ударом колена швырнув «Лёвочку» на пол, яростно заорал Кныш. – У-ух, крыса пархатая! Ща-а-ас будем изобретать тебе смерть пострашнее!!!
– П-п-п-рос-ти-те! Н-но мы с в-в-ами д-даже н-не з-знако-омы!!! – корежась от боли и глотая кровавые сопли, простонал Бродский. – З-з-здесь к-ка-к-кое-то уж-жасное н-недора-з-зумение!!!
– Незнакомы, говоришь?! – оскалил желтые зубы Терентий Богданович. – Неужели ты забыл, как звонил
