— А я от знающих людей слышал, — Дунай понизил голос, словно его в этом лесу мог кто-то услышать, — что сам Олег Вещий с неврами одного корня.
— Это от кого ж? — изобразив на лице удивление, поинтересовался Добрыня. — Не от Рудого ли с Асмудом?
Дунай потупил взгляд, словно Добрыня уличил его в чем-то постыдном.
— Ага, — продолжил Добрыня, — от них! Больше просто не от кого! Это тебе мог еще и Белоян сказать, но ты с волхвами не больно-то общаешься! А вот с Рудым в корчме…
— Да всего-то пару раз и посидели! — оправдывался Дунай.
— Ты не смори, что Рудый еще у Рюрика лучшим воем считался, — хмуро выговаривал побратиму Добрыня, — он до сих пор за подвиг считает калиту с пояса у кого-нибудь срезать! Он тебя такому научит… Тпру!
В подступающей ночной темноте лес неожиданно ощетинился острыми сучьями. Кони едва не напоролись на почти неразличимые во мраке поваленные деревья.
Добрыня спрыгнул со Снежка и, напрягая зрение, вгляделся в темноту.
— Кажись, на старую засеку наткнулись! Дальше не пройти! Придется здесь заночевать!
Дунай зябко поежился и передернул плечами.
— Не хотелось бы здесь! До логова Пастыря рукой подать! — пояснил он. — Пешими мы от волков не отобьемся!
— Дальше хода нет, — стоял на своем Добрыня. — А ночью по лесу плутать — еще хуже! Будем по очереди дозор нести!
— Ладно, — нехотя согласился Дунай, — ты прав! Сейчас костерок сообразим, пожуем чего-нибудь и от любой напасти играючи отмахнемся!
Добрыня ничего не ответил, лишь укоризненно покачал головой.
Ночь прошла спокойно. Волчий Пастырь, видимо смирившись с нарушившими вековые устои богатырями, не стал мстить. Хотя витязи несколько раз за ночь замечали сверкающие в темноте злобные желтые глаза. С рассветом путники принялись пробиваться через старую засеку. Коней пришлось вести в поводу. В некоторых местах вал деревьев был настолько плотным, что богатырям пришлось прорубать себе дорогу мечами.
— Я вот одного не пойму, — наткнувшись на очередной острый сук, сказал Дунай, — деревья-то не срублены, их словно неведомая сила сломала! А кое-где просто с корнем вывернула!
— Я тоже это заметил, — согласился Добрыня. — Но уж больно похоже на засеку! Сам неоднократно такие возводил! Супротив конников — первое дело!
Дунай с сожаление оглядел испорченную одежду: больше всего пострадали не закрытые доспехом рукава кафтана и штаны.
— Первое-то первое, — со вздохом сказал он, — но как мы в таком виде ко двору Турберна покажемся?
— Прорвемся как-нибудь, — утешил Добрыня, — по одежке встречают…
Лишь поздним вечером, когда ночь уже вступала в свои права, лес неожиданно раздался в стороны, открывая витязям большую поляну, сплошь усеянную старыми костями. Белеющие в темноте многочисленные останки древнего воинства выглядели жутковато.
— Недоброе место! — буркнул вполголоса Добрыня, боясь потревожить прах не погребенных воинов. — Гиблое! Нужно объехать!
Дунай обернулся назад, оглядел мрачную стену леса.
— Не хочется мне чего-то вновь в лес соваться! Надо на ночлег становиться!
— Ты хочешь заночевать здесь?
— Да в чем дело-то, Добрыня? Подумаешь горстка старых костей! Ты вон прошлой ночью можно сказать в обнимку с волками ночевал, и ничего! Мы здесь у самого краешка расположимся… сам говорил — отдохнуть нужно!
С последним доводом Добрыня не мог не согласиться — они действительно нуждались в отдыхе. С тяжелым сердцем он слез со Снежка. Расседлал и стреножил. Дунай вызвался первым стоять в карауле. Махнув на все рукой, Добрыня согласился. На душе у него было неспокойно. Положив под голову седло, богатырь заставил себя заснуть.
— В этих лесах затеряться — раз плюнуть! — зло выругался Тарган, получив в очередной раз хлесткий удар веткой по лицу от ехавшего впереди тельника. — Приведите ко мне этого ромейского болтуна!
Старшая дружина светлого князя Таргана вот уже четыре седмицы плутала в мрачных дебрях волынянских лесов. Благо, что до ближайшего жилья в этих местах было как до луны пешком, иначе…
— Вот этот прохиндей!
Под копыта княжескому коню бросили щуплое тельце заморского колдуна. Тарган презрительно сплюнул: щуплый ромей дрожал словно осиновый лист под тяжелым взглядом князя. Повелитель Куявии до сих пор не понимал, как этот ничтожный червяк вообще осмелился предложить такое…
— Где же твой затерянный в лесах град? — с обманчивым добродушием спросил князь. — Мы на свой страх и риск топчем чужую землю, а его все нет и нет! Если об этом прознают дулебы — быть большой войне!
Ромей с трудом поднялся на ноги — воины Таргана его сильно помяли. Справившись с предательской дрожью, колдун твердо взглянул в глаза князя.
— Этот город существует! — с жаром воскликнул он, сжимая кулаки. — О нем неоднократно писали в древности! Еще Платон…
— Меня не интересуют сказки! — жестко оборвал колдуна Тарган. — Если через пару дней мы не найдем город — ты жестоко пожалеешь, что не умер сразу! Понял, червяк?
Ромей кивнул и пошел вперед. Тарган мысленно выругался. Князь видел, что проводника не страшит его гнев, что он уверен в существовании легендарного города. Но вот существует ли он на самом деле? Князь задумчиво смотрел в спину уходящего ромея.
— Надо сразу было посадить его на кол, — вертелась мысль в его голове. — Тогда и проблем было бы меньше! И как он вообще умудрился уговорить меня отправиться в этот поход? Неужели колдовство? От этих ромеев всего ожидать можно!
Князь опаской прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все нормально, да и придворные волхвы чужую волшбу не чуют.
— Ладно, — решил Тарган, — посмотрим, авось и не брешет проходимец. А уж тогда…
Либерий чувствовал спиной пронизывающий взгляд этого полудикого кагана племени, называющего себя полянами. Пусть бесится, ему все равно — главное дойти. По расчетам Либерия к заброшенному городу они должны выйти не со дня на день. Благо, что хотя бы этот варвар согласился сопровождать его в этом походе. С подобным предложением Либерий обращался еще к двум каганам — древлянскому и хазарскому. Хазарский повелитель вежливо отказался от предложения ромея, сославшись на то, что лес это не то место, где хазарские воины могут проявить себя во всей красе. Древляне же вообще не стали слушать иноземца. Либерий едва унес ноги из Искоростеня — столицы воинственных древлян. В соседней Куявии его сначала чуть было не посадили на кол, но его спас Словомудр — верховный волхв полян. Он тоже знал о заброшенном городе в лесах. Наставник Словомудра когда-то даже пытался его найти, но тщетно. Либерий же при помощи старинных манускриптов вычислил примерное нахождение града. К тому же он обещал снять с города заклятие невидимости, которым он был в свое время опечатан. Кагану Либерий обещал все золото града, которого по его словам там было предостаточно. Тарган, который ежегодно отдавал тяжкую дань хазарам, с радостью схватился за это предложение. Словомудру ромей пообещал все магические штучки, которые там обнаружатся, кроме одной, ради которой он и затеял все это опасное путешествие. Целью Либерия была простая каменная чаша. На вопрос кагана что в той чаше особенного, Либерий уклончиво ответил:
— Чаша как чаша — ничего особенного. Она нужна мне для кое-каких магических опытов, для которых никакой иной материал не подойдет! Она очень долго закалялась в горниле божественного пламени…
— Хорошо, — согласился Тарган, — чаша твоя! Но если ты меня обманул, и никакого города, либо
