— Зачем же такая баба за него замуж пошла?
— Добрыня, ты словно вчера родился? Конечно не пошла бы! Турберн долго ее пас, словно крылатую кобылицу. Ну и выпас наконец! Сторожил пуще глазу. Ну и зачахла она без чистого полюшка!
— Да, дела, — протянул Добрыня
— Однако дочек поднять успела, и воспитала по-своему, — продолжал Дунай. — Опраксия поспокойней будет. Да и отсюда давно вырваться хотела. Спорить она не любит: лучшей жены князю и не сыскать! А вот Настасья…, - Дунай запнулся и замолчал.
— Что, Настасья? — прищурившись, переспросил Добрыня.
— Она чистый пламень! — выдохнул Дунай. — Непокорная, своевольная… даже отец ничего с ней сделать не смог! Богатырша, каких поискать!
— Ой, паря! — беззлобно рассмеялся Добрыня. — Я гляжу, ты попался!
Дунай покраснел до самых кончиков ушей. Он пришпорил коня и умчался вслед за Опраксией.
— Эх, молодость! — подумал Добрыня, пуская Снежка галопом.
Так пролетело два дня. Боги на этот раз миловали путников, неприятности обходили их стороной. К исходу вторых суток Дунай заметил на виднокрае одинокий шатёр. Богатырь указал на него Добрыне.
— Добрыня, — преданно заглянул он в глаза побратима, — отпусти силой померяться!
— Ты чего, — помрачнел Добрыня, — приключений ищешь? Недавно ведь пел, что неприятности сыплются со всех сторон! А сейчас сам нарываешься!
— Ну, Добрыня! Отпусти, неужто сам молодым не был? Я догоню!
— Ты уже себя победителем мнишь? — поинтересовался Добрыня. — Смотри, как бы…
— Понял я, понял! — вился вокруг товарища Дунай. — Ну, можно?
— Езжай! — тяжело вздохнув, ответил Добрыня. — Только смотри у меня! — погрозил он кулаком.
Дунай развернул своего вороного, и помчался к одинокому шатру. Ярко-красное полотнище лениво полоскал слабый ветерок.
— Вот неженка, — подумал Дунай, подъезжая поближе, — под чистым небом да на земельке ему видать жестко! С таким я враз справлюсь. Мы простые, к роскоши непривычные! Вот Неистовый Святослав, с него пример брать надо — камень под головой считал роскошью для настоящего воя непозволительной! Поэтому держал всех вот здесь, — Дунай крепко сжал пальцы в кулаке. — Уважали его все и боялись! Настоящего воя должны бояться, иначе нельзя!
Так за размышлениями он не заметил, как подъехал к роскошному шатру. Дунай спешился, откинул невесомый полог и заглянул внутрь. В шатре, уткнувшись лицом в атласную подушку, спал неизвестный витязь.
— Неженка, каких поискать, — окончательно уверился в своей догадке Добрыня, — ишь кожа какая нежная да гладкая, словно у младенца! Не то что моя, обветренная дубовая шкура. Ну, пусть спит, будить не буду. А то скажет, что напал на спящего. Пусть силов наберется, они ему еще ой как понадобятся.
Он задернул полог и принялся распрягать коня. Ворон уже успел снюхаться с крепкой лошадкой неизвестного богатыря и призывно рыхлил пыльную землю копытами.
— Иди, побегай! — Дунай хлопнул Ворона по крупу. — Да и я отдохну, мне силенка тоже понадобиться, — он улегся подле шатра на прогретую летним солнцем степную землю, удобно пристроив под голову седло.
— Вставай! — богатыря разбудил чей-то звонкий голос, и в его бок уткнулся булатный наконечник копья. — Проспал ты своё счастье, дружок!
Дунай отрыл глаза и огляделся. Шатер исчез, а на его месте гарцевал верхом давешний спящий витязь, да еще пребольно тыкал Дуная в бок наконечником копья. Лицо витязя закрывала сверкающая на солнце личина, сквозь прорези в которой были видны только глаза.
— Ладно, — ворчливо согласился Дунай, хватаясь рукой за острый булат и отодвигая его в сторону, — проспал! Но я ведь тебя не тронул, когда спал ты! Давай уж честь по чести, дай мне встать, одеться, а там уж и силушкой померяемся вволю!
Витязь на мгновение задумался, затем утвердительно кивнул головой и убрал копье. Дунай вскочил на ноги, и засунув пальцы в рот, резко свистнул. Поднимая сухую степную пыль, к богатырю мчался Ворон.
— Слышь, — обратился Дунай к супротивнику, неподвижно стоящему неподалёку, — как зовут тебя? Куда сообщить, что так и так, принял, дескать, ваш сын смерть геройскую от руки Дуная! — одним неуловимым движением, Дунай не касаясь стремян взлетел в седло.
— Не хвались на рать…, - последние слова супротивника потонули в громовом ржании Ворона, взвившегося на дыбы.
— Что? — переспросил Дунай. — Тебе насрать? — он старался разозлиться перед поединком. — Сейчас мы это проверим!
— Я говорю, — громко повторил неизвестный, — не хвались на рать идучи!
Булатная личина искажала голос витязя, но на мгновение этот звонкий голос показался Дунаю знакомым. Но только на мгновение.
— Держись, сопляк! — крикнул Дунай, выставляя копье и пуская Ворона в галоп.
Противник несся на Дуная с молчаливой решимостью. Они сшиблись словно две горы, если бы горы умели двигаться с такой быстротой. Щепки полетели в разные стороны: супротивники даже не покачнулись в седлах. Отбросив бесполезный кусок дерева: все, что осталось от прочного копья, Дунай обнажил меч. Противник скопировал его действия: пустил солнечный зайчик полосой шлифованного булата. Дунай несколько раз взмахнул мечом, нагоняя кровь в мышцы, затем, привстав на стременах, обрушил на противника богатырский удар. Руку тряхнуло, а от щита супротивника отвалился добрый кусок.
— А! — радостно воскликнул Дунай и тут же забыл об осторожности, увидев, что рука противника бессильно повисла, — это тебе не пряники медовые трескать!
Неожиданно рядом что-то свистнуло, Дунай инстинктивно пригнулся, закрываясь щитом. Неведомая сила сорвала с головы шелом.
— Вот, блин! — выругался про себя Дунай. — Противник — то непрост, ишь как он меня отвлек! Ч ведь чуть башки не лишился!
Поединщики продолжали кружить друг против друга. Рука неизвестного уже не висела плетью, а крепко сжимала изуродованный щит. Они изредка обменивались ударами в поисках слабых мест. Солнце потихоньку перевалило зенит. Тени удлинялись. Богатыри уже бросили наземь остатки измочаленных щитов.
— Слышь, — привлек внимание неизвестного Дунай, — давай спешимся! Заморились наши коники добре!
Неизвестный устало кивнул. Добрыня спрыгнул на пыльную степную землю, взрыхленную копытами коней. Тело, измочаленное не хуже щитов, противно ныло. Противнику, судя по иссеченным доспехам тоже пришлось не сладко. Дунай стараясь не обращать на боль внимания, стал сближаться с неизвестным.
— Уф! — с трудом нанося очередной удар неподъёмным мечом, пыхтел Дунай. Бледный месяц с интересом следил за поединком. Богатыри двигались медленно, словно окутанные невидимой паутиной. Наконец, они повисли друг на друге, опустив мечи.
— Слушай, — сипло сказал Дунай, облизывая пересохшие губы, — давай без оружия, а? Сил больше нет мечом махать!
Неизвестный что-то невнятное буркнул и утвердительно махнул головой. Мечи тут же выскользнули из ослабевших рук. Богатыри оттолкнулись друг от друга. Покачиваясь, они мерили друг друга злобными взглядами. Наконец противник размахнулся, и Дунай, собрав остатки сил, прыгнул на него. Обхватил закованное в металл тело. Сжал, что было сил. В глазах потемнело. Враг вяло трепыхался, но разорвать стальной захват не мог. Дунай резко оторвал противника от земли и кинул в дорожную пыль, припечатав сверху своим весом. Неизвестный лежал тихо, по-видимому без сознания. Дрожащей рукой Дунай сорвал с лица витязя погнутую личину.
— О, боги! — вырвался у него глас изумления. — Настасья!
Он осторожно слез с девушки.
— Да как же это? — недоумевая, выкрикнул Дунай. — Настасьюшка!
