грустно улыбнулся: все мёртвые в Вальхале с восходом солнца оживают, страшные раны затягиваются, отрубленные конечности прирастают. Ну вот, как обычно, мертвые сброшены под стол, где и очнуться завтра поутру целыми и невредимыми, а пир продолжается. Как всё это наскучило Всеотцу за бесконечную череду лет. Приелось, набило оскомину. Пьяные хари, жирные руки, засаленные волосы верных эйнхериев вызывают отвращение. Один давно уже ничего не ест, скармливая свою пищу ручным волкам Роги и Фрекки, от мяса Сэхримнира его тошнит. Где Квасир, только он мог рассеять тоску Отца богов своими песнями. Его нет, он давно перестал посещать Вальхаллу. Да и кто может выдержать такое бесконечно долго?
Неожиданно в пиршественную залу ворвались две огромные черные птицы. Два ворона Хугин и Мунин, глаза и уши старого Хрофта. Сделав круг почёта по залу и попутно нагадив на головы самым рьяным забиякам, чем несказанно порадовали одноглазого бога, вороны расселись на плечах Великого Водчего. Устроившись поудобнее, они принялись наперебой каркать.
— Тихо! — прикрикнул на них Один. — Давайте по очереди.
Интересную историю поведали пернатые Одину. Про исчезновение Квасира, убийство великана Гиллинга и его жены, про чудесный напиток, отданный карлами Суттунгу…
И Один понял: это шанс. Шанс развеять скуку и обзавестись чудесным напитком. Перед ним сейчас стоял всего лишь один вопрос: с чего начать?
Прав был Суттунг, что не доверил напиток Бауги. Именно с этого слабого звена начал Один свою охоту за мёдом.
— Пошевеливайтесь, остолопы! Солнце уже высоко! — по хозяйски покрикивал Бауги на девятерых неповоротливых ётунов. — Дождетесь, повыгоняю! Такие работники мне не нужны! Да вы больше прожираете, одни убытки от вас!
Великаны, находившиеся у Бауги в услужении, лишь преданно смотрели хозяину в глаза. Умом они не блистали, как впрочем и сам Бауги, но хозяину виднее. Поэтому спорить они не решались, а лишь кивали, соглашаясь, своими большими словно пивные котлы головами.
— Что бы к вечеру нижний луг был выкошен! А не справитесь, не видать вам жратвы, как своих ушей!
Бауги повернулся к работникам спиной, давая этим понять, что разговор окончен.
Великаны негромко поворчали, лениво разобрали косы и отправились на луг.
Утреннее солнце еще не начало как следует припекать, а с утомлённых работников сошло уже десять потов. Проходивший мимо странник, уселся на придорожный камень, оглядел цепким взглядом взмыленных косарей и поинтересовался:
— Ребятки, а чего это вы так устали? На дворе еще утро!
— Да косы тупые, — пожаловался один великан, — были б острые, мы мигом бы работу справили. А так… — он обреченно махнул рукой.
— Так наточите, что может быть проще, — усмехнулся путник.
— Хозяин жадный. Точило не дает. Говорит острой косой и дурак сможет! — перебивая друг друга загалдели великаны.
— Эх, горемыки, — пожалел их путник. — Помогу я вам, — неизвестно откуда в его руках появился точильный камень. — Эй ты, толстопузый, — он указал пальцем на великана, который заговорил с ним первый, — давай сюда свою косу. Он пару раз вжикнул точилом по косе и отдал её хозяину. — Ну, попробуй теперь! Толстяк махнул косой и, потеряв равновесие, рухнул на землю. Маленькое деревце, которое росло на обочине дороги, накренилось и упало на землю, срезанное под корень острой косой.
— И мне! И мне! — наперебой заревели великаны.
— Э нет! Так дело не пойдет! Я к вам на работу не нанимался! Вот точило продать могу! Недорого!
— Мне! Нет мне! — ётуны обступили странника со всех сторон.
— Ладно! Давайте по-честному! Я подброшу точило в воздух, а кто его поймает, тот и будет им владеть. Ну, согласны?
Раздался одобрительный рёв девяти луженых глоток.
— Раз, два, ловите! — крикнул бродяга, подбрасывая точило.
Сминая всё на своём пути, великаны кинулись ловить вращающуюся в воздухе чудесную вещицу. Забыли великаны обо всём на свете, даже о том, что в руках у них косы. Через мгновение всё было кончено… на месте падения точила, лежала куча конвульсивно дергающихся, истекающих кровью тел. Странник с ледяным спокойствием взирал на эту кровавую кашу. Наконец, когда замер последний великан, странник поднялся с камня. Аккуратно достал из лужи крови точило и слегка дунул на него: кровь осыпалась с бруска бурой пылью, и оно вновь стало чистым. Бродяга спрятал точило за пазуху и вновь вернулся к своему камню.
Ближе к полудню Бауги пошел проверить как движется сенокос. При виде открывшейся картины великан схватился за голову:
— Что же мне теперь делать? Где я сейчас найду новых работников?
— Возьми меня, — предложил бродяга.
В ответ на это предложение Бауги гулко расхохотался:
— Тебя? Как может такой жалкий червяк как ты выполнить работу девяти великанов?
— А ты попробуй, — ничуть не смутившись, заявил бродяга.
— Как зовут тебя, букашка?
— Там, откуда я родом, меня иногда называли Бальверк. И ты так зови.
— Хорошо, Бальверк. По рукам. Что ты хочешь за работу.
— Много мне не надо. За работу хочу лишь один глоток чудесного мёда, что храниться у твоего брата Суттунга.
— Всего-то? — удивился Бауги. — Проси больше!
— Нет! Только один глоток!
— Договорились! — обрадовался Бауги. — Я думаю Суттунг не откажет мне в такой мелочи, как глоток мёда.
— Э нет, — остановил Бауги Бальверк. — Сначала поклянись самой страшной клятвой, что если Суттунг не даст мёд, ты поможешь мне его добыть.
— Клянусь…
… назвавшись Бальверком, Один проработал у Бауги до самой зимы. С любой работой справлялся Бальверк играючи. Не мог нарадоваться на нового работника Бауги. Но наступил час расплаты…
— Я обещал! — насупившийся Бауги злобно сверкал исподлобья своими маленькими, налитыми кровью глазами.
— Как ты, остолоп, мог обещать то, что тебе не принадлежит? Не дам ни капли! — отрезал Суттунг.
— Ты всегда всё грёб под себя, братец! Но мёд не твой, не смей его присваивать! Гиллинг был и моим отцом тоже! Отдай мою долю! — вскипел Бауги.
— Не дам! Или ты плохо слышал? — ощерился словно волк Суттунг. — Отныне ты не сможешь даже войти в пещеру с мёдом, или я не знаток горной магии. Убирайся по добру…
— Отдай! — заверещал Бауги, бросаясь на Суттунга с кулаками.
Суттунг одним ловким ударом сбил Бауги с ног. Затем, наклонившись к поверженному, произнёс:
— Мой тебе совет: лучше вообще забудь про мёд, для тебя он не существует!
Забыть нанесённую обиду Бауги не мог. Сам по себе мёд не нужен был глупому великану, он и так считал себя умнее других. А вот отомстить «любимому» братцу желал он больше всего на свете. И если мед для Суттунга дороже родного брата, значит лишившись его Суттунг будет наказан. А уж Бауги найдёт достойное применение волшебному напитку.
