всех.
— Не пытайся мне льстить.
— И не думаю. — Энтони улыбнулся. — Я на самом деле тобой горжусь.
Комплименты Энтони могли вскружить голову любой женщине, и Лина решила перейти на прозу:
— А завтра вся больница будет судачить об этом.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— О чем?
— О нас. Если мы сейчас уйдем вместе.
— А тебе не все равно?
Лина вгляделась в его лицо, которое все эти годы часто видела во сне, и с пугающей ясностью осознала, что ей действительно все равно. Более того — внезапно Лина почувствовала безрассудную легкость и пьянящее возбуждение, забытые ею за много лет.
— Да, — тихо призналась она, — мне все равно.
Отыскав глазами Джудит и помахав ей рукой на прощание, Лина направилась к выходу, Энтони следом за ней, а за спиной загудели пчелиным роем голоса. Они в молчании дошли до его комнаты, и Лине пришло в голову — будет ли ей так же легко, когда настанет утро?
Энтони затворил дверь, и Лина замерла, ожидая, что он обнимет ее и начнет целовать. Но Энтони отошел в дальний угол комнаты и, кивнув на холодильник, рассеянно спросил:
— Шампанского?
— Ты же сказал, что сегодня на вызове.
— Верно. Я пить не собираюсь, а тебе можно.
— Стоит ли открывать бутылку для меня одной?
— Может, хватит?! — взорвался он, и его лицо потемнело от гнева. — Девять лет мы ждали этой встречи, а теперь стоим и обмениваемся вежливыми репликами — что пьем, а что не пьем — будто только что познакомились у стойки бара на вечеринке!
Его горячность одновременно возбуждала, смущала и тревожила. Лина впервые поняла, что под невозмутимой холодно-вежливой маской Энтони скрывает глубокие чувства. Она не могла толком объяснить, на что именно рассчитывала, идя к нему, но никак не ожидала, что он будет сердиться.
— Пожалуй, мне лучше уйти, — сухо заметила Лина. — Сначала ты приглашаешь меня к себе, потом предлагаешь выпить шампанского, а теперь вдруг мечешь громы и молнии! Мне показалось, ты намеревался со мной поговорить. Если не хочешь разговаривать…
— Не хочу! — подтвердил Энтони, и в его глазах запылал огонь. — Ты права, Лина, разговаривать с тобой я не хочу. Я хочу заниматься с тобой любовью. Ночь напролет. Сегодня и всю оставшуюся жизнь. Неужели ты не знаешь, как я тебя хочу? Ты не можешь не знать!
Его страсть мгновенно передалась Лине. От слов Энтони тело ее охватил жар желания, грудь теснило томление.
— Ты все знаешь, Лина! — выдохнул он жарким шепотом, но не двинулся с места.
И слава Богу! Если бы Энтони ее обнял и начал осыпать поцелуями, у нее недостало бы сил сопротивляться.
Присев на край кресла, Лина сосредоточила взгляд на одной из акварелей на стене — и сердце заныло от сладкой боли. Она узнала Элдридж-хаус.
Перехватив ее взгляд, Энтони опустил глаза на побледневшее лицо Лины, шагнул к ней и, встав на колени, взял ее холодные руки в свои.
— Да, Лина, это было дивное лето.
На глаза навернулись слезы, и Лина, сделав над собой усилие, задала Энтони вопрос, зная, что от его ответа зависит их будущее:
— Энтони, почему ты меня бросил?
Он поморщился, словно от боли, и, тяжко вздохнув, сказал:
— Потому что любил тебя…
Лине показалось, будто ее ударили. Она вскочила, но Энтони крепко держал ее за руки.
— Не лги мне! — По щеке Лины покатилась горячая слезинка. — Говори все, что угодно, только не лги! Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать твои россказни.
Энтони нахмурился.
— Но это правда. Ты прекрасно знала, как я к тебе отношусь. Да это ни для кого не было секретом. А я знал, как ты относишься ко мне…
— Ну да, — перебила его Лина, горько усмехнувшись, — ты меня так любил, что сбежал, не сказав ни слова!
— Неужели ты не понимаешь почему? — тихо спросил он.
— Нет, не понимаю!
Энтони посмотрел на ее руки, уютно расположившиеся в его больших ладонях, и снова поднял глаза на лицо Лины.
— Ну раз так, я тебе все объясню. Понимаешь, до знакомства с тобой я встречал много красивых женщин, но ни одна из них не затронула мою душу. И вот я увидел тебя… — Его лицо озарилось улыбкой. — Мне было двадцать четыре. Я считал себя закоренелым циником, не верил в любовь с первого взгляда — и вдруг ты! Для меня это был шок. Гром среди ясного неба! Понимаешь? — Он помолчал, подыскивая слова. — Но все было против нас…
— Ты имеешь в виду мое происхождение? — вставила Лина.
Энтони покачал головой.
— Нет, Лина! Я не кичусь своим происхождением и никогда не кичился. Если хочешь знать, зачастую оно мне только мешает. Во всяком случае, в медицине сослужило мне плохую службу. Да-да, можешь мне поверить! Понимаешь, у людей возникает предубеждение и за титулом они не видят человека. Правда, некоторые женщины на него, как говорится, западают, но разве можно уважать женщину, если она интересуется тобой исключительно из-за твоего положения в обществе?
— Надо думать, именно поэтому ты умолчал о нем, когда мы познакомились?
Энтони нахмурился.
— Ты прекрасно знаешь, почему я так поступил. Вовсе не потому, что боялся, будто ты клюнешь на то, что я сын лорда. Стоило мне заглянуть в твои зеленые глазищи, и я сразу понял — эту девушку подобная мишура не интересует. Я ничего не сказал, потому что не хотел тебя отпугнуть. Да-да, титул может отпугнуть! — упрямо повторил он. — Поверь, я не собирался быть с тобой снисходительным! Просто хотел провести с тобой один день и быть самим собой. Понимаешь? — Энтони помолчал. — И все так и вышло. Когда я увидел тебя — юную, глазастую и трогательную — мне сразу показалось, что я в тебя влюбился. А после того как провел с тобой день, уже не сомневался в своем чувстве. — Он покачал головой, грустно улыбаясь своим воспоминаниям. — Ты была такая непосредственная, пылкая и нежная! И такая… чистая!
Лина опустила веки — чтобы спрятать смущение и слезы, готовые вот-вот хлынуть из глаз, — тронутая искренностью его слов, но все еще не смея им верить.
— Когда я сказал, что хочу увидеть тебя снова, я не лгал. Я представлял наши с тобой встречи после лекций, свидания, прогулки по городу… А потом, в ту ночь, когда мы чуть не стали любовниками, ты произнесла фразу, которая меня страшно взбесила.
Лина недоуменно вскинула брови, перебирая в памяти события той давней ночи.
— Что именно?
— Ты сказала: «А вдруг я забеременею? Что тогда?» Разве не помнишь?
Ну конечно Лина помнила. Она и по сей день не могла забыть безрадостную картинку из детства: Нэнси Хилл, сама почти ребенок, бредет по улице, понуро толкая коляску с младенцем.
— Помню, — подтвердила она. — Но я не…
— Твои слова вернули меня с небес на землю! — оборвал ее Энтони. — У меня словно раскрылись глаза. Я понял, что мы чуть не натворили, и ужаснулся. Ведь ты рассказывала мне, с каким трудом тебе удалось продолжить учебу, как ты уговаривала родителей разрешить тебе поступать в медицинскую школу. Представил, на какие жертвы им пришлось пойти… И тут появляюсь я, взрослый человек, студент-медик, —
