ей отрезало голову. — Голос у него дрогнул. — На вид совсем девчонка, от силы лет шестнадцать…
Билл полез в машину, а Лина инстинктивно положила руку на плечо водителя и, заметив, что того трясет нервная дрожь, властно распорядилась:
— Отвезете тело в морг и сразу сюда. Попьете чаю и примите успокоительное. Не вздумайте в таком состоянии выезжать на вызов. Вы меня поняли?
— Да, доктор, — пробормотал он, словно послушный мальчик, и вернулся в машину.
Раздался вой сирен — подъехали сразу еще три «неотложки», и началось такое, что потом Лина с трудом припоминала лишь обрывки той страшной ночи.
В коридор одну за другой ввозили каталки, прикрытые окровавленными простынями, — и все забегали, засуетились, выкрикивая короткие команды…
Человеку непосвященному вся эта лихорадочная активность показалась бы беспорядочной, но на самом деле медики работали организованно и дружно, как отлаженный механизм, — каждый на своем месте, движения выверены, ни одного лишнего слова.
По дороге в отделение реанимации Лина заметила в коридоре двух мрачных полицейских, которые терпеливо дожидались, пока врачи разрешат им опросить потерпевших.
Лина взглянула на носилки, пытаясь визуально определить тяжесть ранения еще до осмотра. У нее сжалось сердце. Девочка лет пятнадцати… Спутанные волосы, запекшаяся кровь на белом как мел лице, глаза закрыты — по тому, как опущены веки, Лина поняла, что она в сознании. На белой простыне прямо на глазах росло зловеще алое пятно.
Едва успели закатить каталку в палату, как привезли следующую.
— Давайте ее вон туда! — велела Лина санитару, и они вдвоем водворили каталку на свободное место.
Тем временем Энтони осматривал третьего пострадавшего, хирург-стажер и операционная сестра стояли рядом, ожидая указаний. Пришла дежурная ночная сестра и сразу направилась к Лине за распоряжениями.
— Будьте добры, помогите мне снять у нее показатели! — скомандовала Лина, кивая на каталку с девочкой, а сама, как автомат, натягивала перчатки.
Ситуация была тяжелая, но предельно простая. В подобных экстренных случаях работа медиков ограничивается лишь первостепенными мерами спасения жизни — обеспечить дыхание, остановить кровотечение и восстановить потерянную жидкость.
— Экстренную бригаду вызвали? — спросила Лина.
— Скоро будут.
Первым появился анестезиолог из экстренной бригады.
— Остальные на подходе. Кому нужна моя помощь?
— Мне! — отозвалась Лина. — Девочку нужно интубировать.
Она пропустила его к голове больной, а сама отвернула простыню, чтобы выявить источник кровотечения. Это оказалось совсем несложно. Из глубокой раны на руке струилась кровь — судя по интенсивности и ярко-алому цвету, явно из артерии.
— Отсос и артериальный зажим! — скомандовала Лина. — Найдите вену и введите катетер.
Прибыла бригада экстренной помощи, а вслед за ними и бригада ортопедов. В палате становилось все теснее.
— Переломы есть? — спросил ортопед-диагност.
Сестра, работавшая в паре с Линой, кивнула.
— Осмотрите ее ногу, доктор. Как-то странно согнута.
Ортопед был опытным и с первого взгляда определил:
— Классический сложный перелом большой берцовой. Как общее состояние?
— Не очень, — ответила Лина. — Потеряла много жидкости и… Готово! Зажим на месте. Дадим физраствор, а потом ее осмотрит невропатолог.
— У нашего больного внутреннее кровотечение, — сказал Энтони хирургу-стажеру Артуру. — Позвони в операционную. Нужно срочно оперировать.
— Хорошо.
— И свяжись с отделением интенсивной терапии. Пусть готовят как минимум два места. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить! — мрачно добавил Энтони.
Лина потеряла счет времени. Двух пострадавших отвезли на операцию, третьего в палату. А одна уже лежит в больничном морге… Сестры начали наводить порядок — убирали окровавленные простыни, использованные иглы, пустые шприцы и упаковки из-под емкостей для внутривенного вливания.
Усталая, Лина побрела в раздевалку, вымыла руки, всполоснула лицо и постаралась выбросить из головы тягостные воспоминания.
Но как? Одна умерла, другого еле-еле откачали… У девочки, которой она занималась, сломана нога и серьезная рана на руке, но, похоже, она выкарабкается. Что касается мальчика с внутренним кровотечением, то установить точный диагноз, пока его не прооперируют, довольно сложно.
Выходя из раздевалки, она столкнулась с Биллом.
— Я тебя жду, — мрачно сообщил он.
— Зачем?
— Хотел поблагодарить. Ведь ты не обязана выходить до начала смены.
Лина покачала головой.
— Ну что ты! Я рада помочь.
— Лина… — Он осекся и отвел глаза.
— Что?
— Можно попросить тебя об… одолжении?
— Смотря о каком.
— Иди сюда. — Билл провел ее в пустой кабинет и плотно затворил дверь. — Та девочка, которую привезли после ДТП мертвой… Я засвидетельствовал смерть… — Он судорожно проглотил ком в горле. — В комнате ожиданий сидят ее родители. — Билл умолк, а потом, словно его прорвало, на одном дыхании выпалил: — Лина, ты не могла бы сообщить им о смерти дочери?
Она отчаянно замотала головой.
— Даже не проси, Билли. Ни за что на свете!
— Лина, я тебя очень прошу! — настаивал он. — Понимаю, ты думаешь, я прошу тебя об этом, потому что ты женщина и считается, будто бы узнать такое известие от женщины легче. Но дело совсем не в этом! Я никогда не увиливаю от своих обязанностей, но на этот раз я действительно не могу! Лина, будь другом, помоги! Я не смогу посмотреть им в лицо. А ты сможешь. Ведь ты… ты ее не видела… — Его трясло. — А я видел. И не хочу, чтобы они поняли, как… какой это ужас! — закончил Билл, едва не плача.
Лина опустила голову, не зная, что сказать. Да, ей повезло — она не видела несчастную девочку… Значит, на ее лице родители не увидят ничего такого, что умножит их страдания. Не секрет, что от того, как преподнесена страшная новость, во многом зависит и то, как родные воспримут боль утраты.
Скрепя сердце она кивнула, мысленно уже готовя себя к самому тяжелому, что было в ее профессии.
— Ну ладно. Я поговорю с ними.
Лина вернулась к себе в квартиру после полуночи. Проходя мимо двери Энтони, она обратила внимание, что полоски света под ней не видно — значит, он все еще в оперблоке. Налив себе немного коньяку, залпом выпила, и по телу разлилось приятное тепло.
Ничего тяжелее у нее в жизни не было… Как сказать родителям, что их единственная дочь, которой едва исполнилось шестнадцать, погибла? Вот как трагически закончилась для нее прогулка с приятелями на шикарном автомобиле, который ее дружок взял без спроса у родителей! Парень гнал машину по узкому переулку, будто по гоночной трассе. Как показали анализы, он был изрядно пьян. Само собой разумеется, такие подробности Лина несчастным родителям не рассказывала. Слава Богу, это в ее обязанности не входит. Это — дело полиции.
Лине еще не доводилось сообщать родственникам о смерти близкого. Она постаралась подобрать
