нужные слова, но ведь слова не меняют сути. Оборвалась жизнь. Глупо, по нелепой случайности… Она вздрогнула, вспомнив, как мать девочки неверяще смотрела на нее, а потом пронзительно вскрикнула и лишилась чувств.
Лина приняла душ, высушила волосы и, зевая, покосилась на часы. Начало второго… Давно пора спать, но прежде ей непременно нужно увидеть Энтони.
Надев палевую шелковую пижаму и бархатные китайские шлепанцы, она выскользнула в коридор и поспешила к Энтони. В его квартирке было по-прежнему темно, но дверь оказалась незапертой. Лина вспомнила: он вышел первым, а ей не пришло в голову запирать дверь, поскольку надо было спешить на экстренный вызов.
Кто знает, когда Энтони вернется? Может, через пять минут, а может, через час. Зевнув, Лина рассудила — раз ждать придется долго, стоит расположиться поуютнее. Она забралась в постель, поворочалась с боку на бок и уткнулась носом в подушку — как собака, с нетерпением ждущая прихода хозяина. Вдохнула запах — холодноватый тонкий аромат лимонного мыла и мужской запах, запах Энтони, — который она давно забыла, а сегодня ощутила вновь.
Что же ты не идешь, Энтони? — думала Лина, а веки становились все тяжелее и тяжелее. Она закроет их всего на одну минутку…
10
Когда Лина проснулась, уже светало. Приоткрыв глаза, она увидела Энтони. Он стоял у раковины и брился. На нем были только брюки, и зеркало отражало мускулистую грудь с завитками черных волос. Бронзовая от загара спина, широкие плечи — Лина могла бы пролежать в кровати целый год, просто любуясь им.
— Привет! — не оборачиваясь, поздоровался Энтони.
Лина села и улыбнулась: кошмарная ночь закончилась, наступает новый день.
— А как ты узнал, что я проснулась?
Он обернулся и посмотрел на нее с такой нежностью, что у Лины перехватило дыхание.
— Догадался. Ты стала по-другому дышать, и я сразу заметил. Знаешь, во сне у тебя такое нежное лицо… А еще, я заметил, у тебя длинные ресницы… И какие пушистые! — Энтони произнес это таким тоном, будто сделал удивительное открытие.
— Который час?
— Пять.
Пять часов! — всполошилась Лина. Через час мне на дежурство!
— А в шесть я должна быть в отделении, — упавшим голосом сообщила она.
— Знаю.
Энтони присел на край кровати, но не рядом с Линой, и она подумала: может, то, что произошло между нами вчера, мне всего лишь приснилось?
— Как твой больной?
Энтони болезненно поморщился.
— Умер на операционном столе два часа назад.
— Жаль…
— Мне тоже.
Внезапно Лина ощутила неловкость. Ну действительно: явилась в квартиру Энтони, залезла в его постель, а он даже не сделал попытки поцеловать ее!
— Когда ты вернулся?
— В начале четвертого.
Лина вспыхнула. Выходит, он давным-давно вернулся и даже не подумал… лечь с ней рядом?!
— Нет, я не ложился, — с улыбкой сказал Энтони, словно читая ее мысли. — Я сидел и смотрел на тебя.
— Смотрел?!
— Угу.
После девяти лет разлуки с любимым человеком застенчивость — непозволительная роскошь.
— И тебе не хотелось лечь рядом? — не в силах скрыть разочарования спросила Лина.
— Еще как хотелось, глупышка! Но мне совсем не хотелось, чтобы в самый неподходящий момент меня снова вызвали. Я ждал тебя целых девять лет, Лина. Подожду еще чуть-чуть. И тогда мы не станем спешить.
Ничего хуже она и представить не могла! Отбросив с лица непокорную рыжую прядь, Лина упавшим голосом спросила:
— И что теперь?
— Вставай, тебе пора на дежурство. А я, пожалуй, выйду! — Глаза Энтони лукаво блеснули. — Я за себя не ручаюсь. Вечером у нас будет романтический ужин при свечах и все такое прочее.
— Ну ладно! — с притворным смирением проронила Лина и отбросила покрывало в сторону.
Тонкий шелк пижамы обрисовывал все соблазнительные округлости и изгибы ее тела, и глаза Энтони вспыхнули желанием.
— Впрочем, я передумал, — севшим от возбуждения голосом пробормотал он. — Иди ко мне.
— Зачем? — невинно осведомилась она.
— А ты сама как думаешь? — простонал Энтони и, схватив ее в охапку, усадил к себе на колени и прильнул губами к ее губам.
Поцелуй вытеснил все неприятные мысли, а когда Энтони опустил ее на кровать и лег рядом, голова у Лины пошла кругом от пьянящего восторга.
Забыв о времени, они целовались с таким исступлением, словно хотели наверстать упущенное за годы разлуки… Оторвавшись от его губ, Лина перевела дыхание и, сгорая от нетерпения, приникла к Энтони всем телом и ощутила его напряженную плоть.
— Может, залезем ненадолго под покрывало? — шепнул он.
— Да! — выдохнула она, сама не своя от страсти.
Энтони пуговку за пуговкой расстегнул на ней пижаму, не переставая ласкать грудь до тех пор, пока Лина не застонала от сладостного изнеможения. Потом он принялся неспешно стягивать пижамные брюки, а руки Лины сами потянулись к ремню и дернули вниз молнию на брюках. Через миг вся одежда полетела на пол, и Энтони, великолепный в своей наготе, глядя на Лину жадными глазами, простонал:
— Ты — ведьма! Красивая, соблазнительная и…
Он не договорил, но Лина все равно поняла его: любовь, которую подарил ей Энтони, была красноречивее всех слов и прекраснее, чем представлялось ей в мечтах.
11
— Просыпайся, любовь моя! — пробился сквозь блаженное забытье голос Энтони.
Лина с трудом разомкнула веки и, окончательно проснувшись, увидела над собой любимое лицо.
— Привет! — Энтони слегка прикоснулся губами к ее губам.
— Привет!
Лина расплылась в улыбке — широкой, беспричинной, а может, даже глупой — ну и пусть! Она чувствовала внутри себя непривычную, удивительно приятную боль, которую ее тело, казалось, ждало всю жизнь.
— У тебя десять минут, чтобы одеться и дойти до отделения, — предупредил Энтони.
— Кошмар!
Чмокнув его в губы, Лина спрыгнула с кровати, подобрала с пола пижаму и быстро ее натянула.
