кудряшками, искрящимися глазами и улыбкой всегда наготове, о чем говорят морщинки у рта. Длинный кафтан, расписанный цветами, явно скрывает спортивное тело. Держится мужчина раскованно.
— Слава богу, наконец кто-то с языком! Я Альфред Бестер, редактор журнала «Холидей». Это, э-э, Джейн Типтри, наш репортер. Мы хотели бы поговорить с Тедом Старджоном. Планируем написать статью о нем и его свабби.
— Я Старджон. С радостью отвечу на ваши вопросы. Я говорю со всеми, даже с прессой. А вот насчет статьи не знаю. Известность — заряженное оружие, которое может выстрелить в оба конца.
— Хорошо сказано, господин Старджон, — вступает Типтри. — Вы, кажется, исходите из личного опыта. Когда-нибудь работали в области связей с общественностью?
Старджон улыбается.
— Я перепробовал сотню профессий, госпожа Типтри. От матроса на торговом судне до бульдозериста, от повара до уличного зазывалы. Однако не обязательно быть дояркой, чтобы учуять запах дерьма. Заходите.
Старджон кладет руку на мускулистое плечо негра, и тот отходит в сторону. Старджон нежно проводит рукой по его упругим ягодицам, отчего Бестер презрительно фыркает. Типтри с редактором входят внутрь, и чернокожий возвращается к работе.
На шум у входной двери собралась толпа свабби. Девушки в черных трико и свитерах, парни в сандалиях, майках и хлопчатобумажных штанах. На ступеньках — рябой толстощекий малый с волнистыми волосами и электрогитарой с болтающимся шнуром. Отсутствие пальца на руке говорит о нерушимой преданности музыке.
Старджон обращается к своей настороженной стае:
— Все в порядке, друзья, нет повода беспокоиться, это всего лишь добродушные гости из праведного мира. Веселитесь дальше. Джерри, — обращается он к гитаристу, — мы обсудим ангажемент с Филмором позже. Ребята, разбежались!
Старджон ведет посетителей в глубь дома.
— А что с тем немым? — спрашивает Бестер.
— С Чипом? Любопытный экземпляр. Однажды появился у нас под дверями: грязный, худой, в синяках. На поясе шорт выцарапано имя. Врачи говорят, с его ушами и голосовыми связками все в порядке. У Чипа просто не получается говорить. Очевидно, из-за пережитого шока или продолжительной травмы. А так он довольно смышленый, дружелюбный и любезный. Иногда удивляешься, как много он понимает.
— Да, словно с ним кто-то играет в Бога.
Старджон не обижается, даже не смущается.
— Мы все играем в Бога, господин Бестер, на макро- или микрокосмическом уровне, как психологи, которые издеваются над крысами. Однако спросите себя: могу ли я быть
— Почему его лицо разрисовано? — спрашивает Типтри. — У остальных я ничего подобного не заметила.
— Он так сам захотел, когда увидел свабхавикакая. Думаю, Чип решил воспроизвести раскраску муара, которую некоторые видели на инопланетянах. Ему это нравится, и никому не мешает. Я не возражаю. Хорошее правило — ни во что не вмешиваться.
Они втроем заходят на кухню. Там женщина вскрывает стручки: горошины падают в кастрюлю с отколовшейся эмалью, стучат, словно дождь по оловянной крыше. Из бурлящей чаши на плите пахнет душицей и помидорами. На нитке вращается индейский талисман — ловец призраков.
На деревянном столе спит кошка, рядом догорают две свечи, воткнутые в плетеные бутыли из-под «кьянти». Старджон предлагает гостям сесть на стулья со спинками из реек, а сам берет с плиты кофейник. Жонглируя чашками и сахарницей, хозяин готовит кофе.
— Так что вы хотели бы узнать?
Бестер молча попивает кофе, предоставив даме командовать парадом.
— Меня интересует ваше мнение по поводу миссии свабхавикакая, — говорит Типтри, — в особенности что касается похищения людей. Вы когда-либо вступали в связь с инопланетянами? Живы ли пропавшие или препарированы? Если живы, то где их держат? По какому принципу свабхавикакая выбирают жертву?
Старджон добродушно улыбается.
— У вас так много вопросов, госпожа Типтри. И не совсем те, что ожидаешь от журналиста, собирающегося написать статейку о распутных, извращенных свабби. Местная пресса больше интересуется свободной любовью и курением опиума. А ведь эти занятия отнюдь не в центре нашего внимания. К сожалению, именно на ваши вопросы у меня нет ответов. Я хоть и числюсь главой этого сумасшедшего дома, никакими тайными знаниями не обладаю. Как и остальные члены нашего скромного братства, я просто искатель истины. Впрочем, у меня есть кое-какие личные соображения…
— Которыми вы жаждете поделиться?
Наклонившись вперед, словно для таинственности, Старджон говорит:
— Конечно. Я считаю, что свабхавикакая пришли собирать урожай. Мы — некоторые из нас — обладаем тем, что им нужно. И подобно жнецу, который не спрашивает разрешения у колосьев, срезая их серпом, инопланетяне не церемонятся с нами.
— Что, черт побери, им может быть от нас нужно? — фыркает Бестер. — Тряпье, что мы носим, или рабский труд?
— Отнюдь нет, господин Бестер. Вы слишком все упрощаете. Только подумайте: вдруг мы обладаем редкими душевными качествами, которые инопланетяне хотят, так сказать, позаимствовать?
— Вздор! — Альфи осушает чашку. — В вашем доме вряд ли найдутся крепкие напитки?
— Почему же, господин Бестер. — Старджон поворачивается к женщине у раковины, которая во время их беседы терпеливо лущит стручки. — Бьянка, достань, пожалуйста, из буфета бутылочку «Ранних времен». Да, вот ту…
Старджон любовно принимает из ее нежных рук бутылку, погладив пальцами кисть Бьянки. Наклонив сосуд над чашкой Бестера, он останавливается, не давая виски вылиться.
— Вы спрашиваете разрешение у бутылки, господин Бестер?
Редактор краснеет от гнева и наклоняет горлышко вниз. Оттуда льется янтарная жидкость.
— Значит, вы утверждаете, — говорит Типтри, — что свабхавикакая — существа более высокого уровня развития, чем мы, и способны выявить качества, которые мы не видим?
— Вполне вероятно. Вот послушайте. — Старджон достает из кармана кафтана помятую листовку. — Выдержки из работы профессора Оксфордского университета Трунгпа. Вам ведь известно, что на инопланетян первыми натолкнулись тибетские монахи и дали им имя. Так вот, оказывается, выбранный ими термин давно существует в тибетской теологии. Трунгпа пишет: «Свабхавикакая — это понимание всей сути, тотальный охват всего, реализация всеобщности как таковой. Свабхавикакая — есть существование за пределами рождения, жизни и смерти. Просто бытие».
Спиртное пробуждает в Бестере желание поспорить, и он выпаливает:
— И что, ваш чертов индейский талисман кого-то обнаруживает?
Старджон не успевает открыть рот, как на кухню врывается блондинка-свабби с криком:
— Они здесь, они здесь! На рыбацкой пристани!
Опрокинутый стул падает на пол. Старджон уже в дверях.
— Быстрей! У вас есть шанс посмотреть, чем мы занимаемся!
Через пару минут вся команда свабби с Бестером и Типтри втискивается в машины разных марок и цветов и мчится к пристани. Поток автомобилей движется им навстречу, поэтому полоса почти пуста. У доков Старджон со свабби устремляется к группе туристов, над которыми парят свабхавикакая. Как и всегда, казалось, что люди вовсе не окостенели от страха, а просто не хотят уходить. Трудно определить, забрали уже кого-то пришельцы или нет.
В тишине волны громко, словно пулеметные выстрелы, ударяются о сваи.
Свабби принимаются демонстрировать свое поклонение. Некоторые падают на колени, сложив руки для молитвы, другие начинают прыгать, третьи залезают друг другу на плечи, пытаясь дотянуться до инопланетян. Остальные танцуют, словно дервиши.
