Она была одета просто, в темно-синее платье, подчеркивающее цвет ее глаз, которые, увидев раз, невозможно забыть. Глядя на нее, никакие соображения об элегантности не приходили в голову. Она была просто красива – ослепительно красива, – очень похожа на Питера, но на свой лад.
Дейн прошла через зал к Питеру, обняла и поцеловала. Лидия сжалась от ревности – она имела право на то, на что Лидия прав не имела.
– Питер, дорогой...
Молодой человек предупреждающе поднял руку.
– Мы ждем твоего мужа.
– Я здесь, – произнес Флинт с порога, и Лидия с любопытством посмотрела на него.
Крупный, грубовато сложенный. «Он не такой, как я, он похож на работягу, а не на хозяина поместья».
– Ну, – сказала Оливия, – мы все собрались, и вы выглядите весьма расстроенным, Питер. Что случилось?
Питер обвел взглядом собравшихся, задержавшись чуть дольше на Лидии Ратледж и остановившись на Флинте, на которого он собирался возложить свою ношу.
Ему ничего не оставалось, как прямо сказать:
– Прошлой ночью с Гарри случилось непоправимое... С фатальным исходом...
Руки Оливии вспорхнули к горлу. Дейн опустилась на кушетку рядом с ней, отмахнувшись от протянутой руки Флинта.
– Как? – спросила она голосом, лишенным какого бы то ни было выражения.
– Его застрелили с близкого расстояния. Он был на верхней веранде... – Питер замер на миг, не зная, как сделать так, чтобы его рассказ прозвучал связно. – Мы думаем, что на него напали, когда он поднимался по лестнице. Мы нашли его на нижней площадке и спасти не могли.
– Господи, – пробормотала Оливия. – Бедный Гарри... умер. – Долгие годы ненависти словно испарились. – Кто?
Питер покачал головой.
– Но там никого не было, – внезапно сказала Дейн, – кроме тебя и Найрин.
– И домашней прислуги, – вставила Найрин. Ее мягкий хрипловатый голос прорезал тишину как нож масло.
– Господи, так и есть, так и есть, – залепетала Лидия, привлекая внимание к себе в отместку Найрин, – об этом говорили в Велери, как слуги в соседнем поместье подняли мятеж и подожгли дом...
Наступила тишина.
– Возможно, это был чужак, какой-нибудь заезжий разбойник, – вставил Питер, собравшись с духом и воспользовавшись передышкой, которую подарила ему своим мелодраматическим выступлением Лидия.
– Должно быть, это был вор, – сказала Оливия и, поднявшись с кушетки, подошла к Питеру. – Мой дорогой мальчик, я сожалею...
– Я пригласил священника, мы хотим похоронить его завтра, ближе к вечеру. Рядом с мамой. Ты как, Дейн?
– Хорошо.
– Ты придешь?
– Я поклялась, что никогда не вернусь, – неожиданно эмоционально сказала она.
– Ради меня.
Она колебалась несколько мгновений.
– Только ради тебя. Я приду. Сегодня.
– Я тоже приду, – вызвалась Оливия.
– И я, – сказала Лидия, покосившись на Тварь, так она мысленно окрестила Найрин.
Оливия позвонила в колокольчик, и тут же появился вездесущий Тул.
– Вызови экипаж, Тул, пожалуйста. Дай мне подумать... Нам понадобится еда и питье. Клей, Флинт, завтра с утра нам надо обозначить место, где будет похоронен Гарри. Агус может помочь, и Джуниор, и этот неприятный человек – управляющий Гарри. Думаю, народу хватит...
Она была словно командир на поле брани, распоряжалась, направляла войска. Она знала о смерти все и могла позаботиться о том, чтобы все ритуалы выполнялись как подобает. Никто не скажет, что она потерялась перед лицом горя, которое свалилось на ее невестку. Дейн растерянно огляделась. Казалось, она вот-вот упадет в обморок, а ее собственная дочь уже готова была кричать от радости, когда вся компания во главе с Оливией направлялась вниз, к экипажам, чтобы ехать в Монтелет.
– Ну, мистер Клей, что вы для меня приготовили?
Клей вздрогнул, услышав ее голос, тот самый голос, который будет преследовать его вечно. Мелайн испытывала его терпение.
В Новом Орлеане у него были минуты, когда он готов был поверить в то, что все это дурацкий розыгрыш, сказка, придуманная Селией для того, чтобы обрести хоть какую-то власть, когда все надежды были потеряны. Теперь Мелайн подхватила эстафету у матери и несла эту палочку, как морковку перед носом осла, зная, что в своем отчаянии он купится на эту дешевку.
