в кроватях, уставившись в грязные потолки, и думали: «Всего через несколько часов у меня снова начнется рабочий день. Дайте мне хоть немного поспать. Пожалуйста, пусть станет чуть прохладнее, и я хоть немного посплю.»
24
— Дружище, у тебя не хватает зуба. Ты что, не умеешь драться?
— Их было трое на одного, — объяснил Пеллэм Гектору Рамиресу.
— И?
Следующий день, полдень. Рамирес сидел на крыльце базы «Кубинских лордов» и курил сигарету.
— Жарко, — заметил Пеллэм. — Пиво у тебя есть?
— Он спрашивает, есть ли у меня пиво! Ты какое хочешь?
— Любое, лишь бы было холодным.
Поднявшись, Рамирес пригласил Пеллэма пройти в квартиру.
— Кто это сделал? — спросил он, указывая на его лицо, все в синяках.
— Ребята Коркорана. Они прослышали о том, что у нас произошло в тот вечер. Помнишь, с Маккреем? Коркоран потянул спичку, решая, кого будет веселее избить до полусмерти, тебя или меня. Выиграл я.
— Эй, если хочешь, я для тебя кого-нибудь замочу. Или хотя бы выбью пулей коленную чашку. Ради тебя я все сделаю. Без труда.
— Да ничего, можно и без этого, — остановил его Пеллэм.
— Ты не стесняйся, мне ничего не стоит.
— Может быть, как-нибудь в следующий раз.
Рамирес пожал плечами, словно Пеллэм был сумасшедший, и толкнул дверь. Пеллэм отметил, что в тени ниши стоит молодой латиноамериканец с пистолетом за поясом.
Парень обратился по-испански к Рамиресу, и тот рявкнул ему краткий ответ. Посмотрев на лицо Пеллэма, парень рассмеялся. Пеллэму захотелось думать, что это явилось выражением восхищения.
Рамирес постучал в дверь одной из квартир первого этажа и, не дождавшись ответа, отпер замок и толчком распахнул ее, приглашая Пеллэма войти первым.
Квартира оказалась просторной и уютной. Новая мебель, диван, все еще обтянутый полиэтиленом. На кухне стопки упаковок продуктов и мешки с рисом. В одной спальне на полу пять матрасов, накрытых простынями. В другой — коробки с виски и сигаретами. Пеллэм не стал интересоваться, откуда все это.
— Итак, что хочешь — «Дос», «Текате»?
— «Дос».
Рамирес достал из холодильника две бутылки пива. Прижал горлышками к столу, одним хлопком ладони сбил крышки с обеих. Передал одну Пеллэму, и тот жадным глотком выпил чуть ли не половину.
В комнате была духота. В обоих окнах стояли кондиционеры, но они не работали. В зашторенные окна проникал горячий, пыльный воздух, и жара казалась осязаемой на ощупь.
Сняв с кухонного стола коробку, Рамирес достал из нее пару кроссовок и начал их зашнуровывать. Кроссовки были в точности такие же, как те, что он подарил Исмаилу.
— На, приятель, возьми.
— Какое у вас в штате наказание за принятие в дар краденого? — спросил Пеллэм.
— Твою мать, я их нашел!
Попрыгав, Рамирес одобрительно посмотрел на кроссовки.
— Терпеть не могу спортивную обувь.
— Да, ты предпочитаешь ковбойские сапоги. Господи, почему ты носишь эти долбанные сапоги? У тебя ноги в них не болят? Итак, Пеллэм, что ты здесь делаешь? Зачем пожаловал ко мне в гости?
— Я уезжаю из города, — ответил Пеллэм. — Пришел за своим револьвером.
— Насколько я слышал, та moyeta, она призналась в том, что подожгла свой дом. Дружище, она твоя хорошая знакомая. Представляю, как тебе плохо. Но никто не имеет права сжигать здесь старые дома. Это очень плохо.
Рамирес завязал шнурки аккуратным бантиком и туго затянул узел. Медленно встал, наслаждаясь ощущением новых кроссовок. Поочередно попрыгал на носках и на пятках. Сделал обманное движение в сторону и вдруг резко взмыл вверх, соскоблив кончиками пальцев побелку с потолка.
Пеллэм обратил внимание на написанную от руки табличку, висящую на стене рядом с рекламным плакатом спортивного «Корветта», на который облокачивалась одетая в бикини фотомодель.
Ты стоишь у колыбели «Кубинских лордов».
Или ты Друг, или проваливайся к такой-то матери.
Рамирес перехватил его взгляд.
— Да-да, — заметил он, — сейчас ты скажешь, что надо было написать «проваливай».
— Нет, я хотел сказать, что это чертовски отличный плакат.
— Ты в баскетбол играешь? — вдруг спросил Рамирес.
— Немного.
Последний раз Пеллэм играл один на один с человеком в инвалидном кресле и проиграл со счетом два-шесть. Жаль, что ему не придется сыграть с Исмаилом; возможно, мальчишку он еще смог бы обыграть.
— Сегодня я отправляюсь в Вилледж, сыграю на половине площадки. Там есть здоровенные moyetos. Слушай, как же эти ниггеры хорошо играют… Поехали со мной.
— Благодарю, но я уезжаю отсюда, — сказал Пеллэм.
— Ты имеешь в виду, навсегда?
Пеллэм кивнул.
— Забираю свой фургон и отправляюсь назад на Западное побережье. Нужно будет немного поработать. Я кое у кого взял в долг, и примерно через пару месяцев эти люди начнут требовать у меня вернуть деньги.
— Хочешь, я с ними поговорю? Я смогу…
Пеллэм поднял руку.
— Не надо.
Пожав плечами, Рамирес задрал в углу кухни линолеум и приподнял одну из половиц. Достав «кольт» Пеллэма, он протянул револьвер.
— Дружище, ты просто спятил — расхаживаешь с таким старьем. Я достану тебе отличный «торес». Просто прелесть. Тебе очень понравится. Бам, бам, бам. В наши дни без обоймы с пятнадцатью патронами никак не обойтись.
— Знаешь, мне так много не бывает нужно.
Положив половицу на место и закрыв ее линолеумом, Рамирес сказал:
— Я телек почти не смотрю, но обязательно включу, когда будут показывать твой фильм, Пеллэм. Когда это случится?
— Я дам тебе знать, — пробормотал Пеллэм.
Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел молодой латиноамериканец, подозрительно косясь на Пеллэма. Подойдя к Рамиресу, он что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул, и молодой парень вышел.
Встав, Пеллэм направился к двери. Рамирес сказал ему вслед:
— Эй, а может быть, ты раздумаешь так торопиться. У этого парня есть для тебя кое-какие новости.
Рамирес кивнул вслед парню, который только что вышел.
— Кто он?
— Мой брат.
— Новости?
