Сакс не собиралась попусту гадать. Положив руку на пистолет, она начала неторопливо приближаться, чтобы преждевременно не спугнуть незнакомца. Белый комбинезон, отражая свет ламп, выделялся в темноте и превращал ее в легкую мишень, но стаскивать его было уже некогда.
Пройдя футов двадцать, Сакс выхватила «глок» и, превозмогая боль в пораженных артритом суставах, бросилась напролом через кусты в сторону фигуры. Но через несколько секунд остановилась, страдальчески морщась и с досадой взирая на пандус здания крематория, где действительно стоял мужчина. Это был коп. Сакс стиснула челюсти от злости на саму себя. Как она не разглядела в его силуэте на фоне уличного освещения за кладбищем фуражку и унылую позу полицейского, скучающего в оцеплении? Сакс окликнула его:
– Постовой! Вы не видели здесь постороннего?
– Нет, детектив Сакс, – ответил тот. – Здесь никого не было.
– Спасибо.
Сакс вернулась, окончательно завершила осмотр и уступила место дежурному судмедэксперту.
Подойдя к своей машине, она открыла багажник и принялась стягивать с себя белый комбинезон, перебрасываясь шуточками с криминалистами из окружного отдела в Куинсе. Те тоже поснимали свои комбинезоны, оставшись в форменной одежде. Один из них с озабоченным видом озирался вокруг, будто искал что-то.
– Не вчерашний ли день потерял? – усмехнулась Сакс.
Однако тому было не до шуток.
– Нет. Фуражку. Вот тут лежала.
Сакс оцепенела.
– Что?
– Фуражка пропала.
Вот черт! Сакс швырнула комбез в раскрытый багажник и побежала разыскивать сержанта из местного округа, командующего оцеплением.
– Вы ставили постового на пандус? – выпалила она, запыхавшись.
– Где? Там? Нет. А зачем? У нас к этому месту все подходы перекрыты, и потом…
«Черт подери!»
Сакс повернулась и кинулась к крематорию, выхватив на бегу пистолет и крича полицейским:
– Он там! На пандусе! Все за мной!
Она остановилась возле какого-то древнего строения из красного кирпича, заметив открытую калитку на улицу. Копы, прочесав прилегающую территорию, не нашли никаких признаков присутствия «5-22». Сакс тем временем вышла через калитку и осмотрела улицу. Мимо сновали машины, на тротуаре собрались десятки зевак, но незнакомца и след простыл.
Сакс вернулась на пандус крематория и ничуть не удивилась, увидев там фуражку криминалиста. Она лежала под плакатом с надписью: «Оставьте гроб с покойником здесь». Сакс подняла фуражку, сунула в пакет для вещдоков, а сержанту из местного округа велела разослать копов, чтобы те разузнали у жителей близлежащих домов, не видел ли кто из них незнакомца. Сама же села в машину почти в полной уверенности, что тот уже далеко. Тягостное чувство не оставляло. Оно было вызвано, в частности, тем обстоятельством, что преступник даже не пытался бежать при ее приближении и хладнокровно разыграл самым примитивным образом.
Но по-настоящему леденило ей душу воспоминание о том, как незнакомец уверенным голосом обратился к ней по имени.
– Они согласились? – таким вопросом Райм встретил Лона Селлитто, едва тот ступил в дом, возвратившись со встречи в Сити-Холле с капитаном Мэллоем и заместителем мэра Нью-Йорка Роном Скоттом. Там лейтенант представил на рассмотрение начальства план Райма, названный им «Операция „Эксперт“».
– Не понравилось им это. Деньги надо тратить, и…
– Дерь-мо! Так, набери-ка номер того или другого.
– Стоп, стоп, стоп! Они согласились. Люди уже этим занимаются. Согласились, но со скрипом, вот что я хотел сказать.
– Вот с этого и надо было начинать. Меня не волнует, со скрипом они согласились или без.
– Джо Мэллой обещал позвонить мне, сообщить детали.
Около половины десятого вечера дверь отворилась и вошла Амелия, доставившая вещдоки с места убийства кладбищенского смотрителя.
– Он был там, – с порога выпалила Сакс.
Райм непонимающе молчал.
– «5-22»! На кладбище. Наблюдал за нами.
– Вот черт, – пробормотал Селлитто.
– Только к тому времени, как я поняла это, его и след простыл. – Она подняла перед собой пакет с полицейской фуражкой и рассказала, как «5-22» сумел провести ее.
– На кой черт ему это понадобилось? – недоуменно спросил Селлитто.
– Информация, – негромко произнес Райм. – Чем больше он знает, тем увереннее себя чувствует, мы же становимся уязвимее.
– Свидетели есть? – опять задал вопрос Селлитто.
– Копы из местного округа искали по домам и на улице. Никто ничего не видел.
– Он знает про нас все. А у нас на него – ноль.
Сакс раскрыла коробку, и Райм внимательно осмотрел вещдоки в прозрачных пакетах, переводя взгляд с одного на другой.
– Они боролись. Возможно, остались хорошие следы.
– Будем надеяться.
– Я допросила Абреру, уборщика из «ССД». По его словам, в последние месяцы происходили странные вещи – то врали табели рабочего времени, то на его банковском счету откуда ни возьмись появлялись огромные вклады.
– Синдром Йоргенсена? – предположил Купер. – Мошенничество под чужим именем?
– Нет, тут другое, – не согласился Райм. – Держу пари, «5-22» планировал подставить его. Вероятно, хотел инсценировать самоубийство. И записочку предсмертную скорее всего заготовил. Говоришь, могила жены и ребенка?
– Да.
– Ну конечно. У человека горе. Решает покончить с собой. В предсмертной записке признается в убийствах. Мы закрываем дело. Но реализацию плана срывает кладбищенский смотритель. И теперь «5-22» остался в лодке без весел. Трюк с самоубийством повторить не удастся, мы о нем знаем. Ему надо придумать что-нибудь новенькое – но что?
Купер уже взялся за изучение вещдоков.
– На фуражке ни волосинки, ни отпечатков – ничего! Зато знаете чего тут хоть отбавляй? Липкого вещества с ленты или ролика для сбора собачьей шерсти.
– Ну правильно, ими он и убрал все следы, прежде чем бросить фуражку, – с кислой миной заметил Райм, больше не удивляясь ничему в действиях «5-22».
Купер продолжал:
– С другого места – возле могилы – подобрано волокно, идентичное веревке из предыдущего преступления.
– Отлично. Что на ней?
Купер приготовил образец и протестировал его. Вскоре результат анализа был готов.
– Значит, так, два компонента. Самый распространенный – нафталин в виде инертных кристаллов.
– Бытовой, от моли, – заметил Райм.
Нафталин фигурировал в давнишнем деле в качестве орудия убийства путем отравления.
– Но он должен быть очень старый.
