– Ага, – кивнул Игорь, встал и пошел к дому, на ходу заново укладывая волосы и стягивая их резинкой. Волков, нехорошо прищурившись, посмотрел ему вслед, и под лопаткой у Игоря неприятно кольнуло.
Вестгейт лежал на спине, укрытый до подбородка одеялом. Судя по закрепленным на спинке кровати приборам, жизнь в нем едва теплилась. Игорь со вздохом приподнял одеяло, посмотрел на длинный шов у брата на предплечье и выругался.
– Все обойдется, – сказал он Вестгейту, как будто тот мог его слышать. – Денька через три проснешься и будешь как новенький. Эх, братишка… До чего же все не вовремя… – Он достал из кармана дышащую теплом кляксу, побеседовал с ней и сунул под одеяло. Посмотрел, как под тканью прокатился бугорок, выбирая позицию, снова вздохнул и вышел из спальни. «Если клякса найдет с биополем Алекса хороший контакт, он очнется уже через сутки. И тогда я буду не один. А вместе мы обязательно что-нибудь придумаем».
– Здорово, доктор! – сказал Игорь в спину Ирине, накрывающей на стол в кухне. – А как же клятва Гиппократа?
– О чем ты? – удивилась Ирина, поднимая на него глаза. Взгляд у нее был виноватый.
– Какая сволочь мне в спину целилась с чердака?
– Ничего я не целилась… – пробормотала девушка, краснея. И вдруг замерла, склонив голову набок, словно прислушиваясь. Из-за стены Игоря обдало холодом. Он повернулся, безошибочно определил направление сигнала и сделал в ту сторону неприличный жест.
Ирина тихо всхлипнула, как человек, которого держали за горло, а потом отпустили. Прошла в угол, открыла шкафчик и выставила на стол бутылку виски.
«Вот как это у нас делается… – подумал Игорь. – Бедная ты марионетка. Но пристрелить ты меня хотела по собственной инициативе. Почуяла, что я опасен для здешней идиллии. Хорошо же тебе мозги зафачил господин Хайнеман. Выдрессировал лучше, чем покойницу Берту».
– Тебе налить? – спросила Ирина дружелюбно, словно Игорь ей ничего обидного не говорил.
– Потом, – сказал Игорь. – Давно вы вместе?
– Пять лет. Я здесь на стажировке была. Слушай, а это правда, что Алекс его сын?
– Угу.
– Как нехорошо получилось, да? Только приехал и заболел. И откуда у него такое нервное истощение?.. А Игорь не разрешает позвать терапевта, говорит, и так справимся.
– Да, все нормально. – Игорю вдруг захотелось поскорее уйти, и он заторопился к выходу.
– Обед через двадцать минут, – сказала Ирина ему вслед.
Игорь выскочил на крыльцо, тяжело дыша. Волков по-прежнему сидел в шезлонге. И улыбался. Игорь сжал кулаки, подошел к нему и сел напротив. Ему невыносимо хотелось что-то сделать. Что-нибудь ужасное. Например, убить Волкова, погрузить Вестгейта и девушку в машину и рвануть проселочными дорогами в ближайший аэропорт. Угнать самолет – и в Россию. А там Безопасность, она не выдаст.
Не так уж и безнадежно выглядел этот план, если бы не одно «но». Игорь хорошо знал, как опасно поднимать руку на форсированного экстрасенса. Даже в мыслях. И даже ему, Игорю Бойко, мысли которого форсированный сенс читать не может. Последнее он наконец-то установил совершенно точно.
– Так все-таки, – спросил Игорь, – что там было двадцать лет назад?
– Что? – удивился Волков.
– Почему вы тогда ушли со Службы? Вы уже подозревали, что она замышляет?
– А-а… – сказал Волков. – Вот ты о чем. У меня не было другого выхода. Ты ведь из Спецотдела, ты должен знать, кто я.
– Кстати, вам низкий поклон от Королева.
– А, этот тупица… Помню, как же. Так вот, когда я почувствовал свое истинное предназначение, я был поначалу неосторожен. И тогдашнему Папе, редкостному подлецу, немедленно донесли, что я не такой, как все. Он вызвал меня и приказал сотрудничать в новом качестве. Такая жуткая грязь – внутренняя слежка и кодирование сотрудников. Конечно, я отказался. Во-первых, я тогда еще этого не умел. А во-вторых, это в любом случае не соответствовало моим представлениям о совести и чести. Он настаивал, я пытался что-то ему объяснить… И тут увидел, почувствовал, что с того момента, как я сказал «нет», нормальной жизни у меня не будет. Впереди был шантаж, причем очень жестокий. Я увидел это совершенно ясно. Тогда я оттолкнул этого человека и ушел…
– Он умер от рака через год, – вставил Игорь.
– Знаю. Он меня разозлил. А на следующий день ко мне явился этот дьявол, нынешний Папа, который тогда ходил еще в «шестерках». И он сказал мне открытым текстом, что теперь любое мое неосторожное движение плохо кончится для твоей мамы и для тебя. Ты меня понимаешь?
Игорь задумчиво кивнул. Волков уже снял давление – видимо, догадался, что у Игоря частичный иммунитет к энергетическому воздействию. С ним действовали только самые грубые методы, такие, как откачка энергии, например. Или агрессивная блокировка сознания. То, что несколькими днями раньше делал бородатый черт в московском дворе. И пару часов назад – сам Волков.
А сейчас Волков нагло врал. Их общий тезка, нынешний Папа, двадцать лет назад просто не мог сказать Волкову ничего подобного. Он еще не был допущен к тематике категории ЭКСТРА. И ходил не в «шестерках», а в психологах.
– Что мне оставалось делать? – сказал Волков с неподдельной горечью. То ли он искренне верил в свою ложь, то ли хорошо играл. – Я понимал, что от меня теперь не отстанут. Я поговорил с твоей мамой… Конечно, ей было нелегко все это принять, но я ее убедил. И ушел. Долго скитался по разным странам. А десять лет назад осел вот здесь. Организовал свою жизнь так, что меня никто не мог взять за живое. И уже сам диктовал условия тем, кто готов был хорошо заплатить за мои услуги…
– …и на прошлой неделе взломал блокировку одному пожилому шведу, – закончил Игорь за него.
