пяти... или шести, доктор? органов за последние десять лет, и я плачу ему приличное жалование. Правда, его жена, мой консультант по антиквариату, получает – хи-хи – значительно больше.
Аккерман покровительственно ощерился на Эрика костлявой улыбкой Кощея.
За словами Вергилия последовала долгая пауза. Затем Эрик обратился к Молинари:
– День ото дня я ожидаю, когда мне представится возможность пересадить Вергилию новый мозг, – его самого удивила такая вспышка гнева. Возможно, причиной было упоминание имени Кэт. – У меня как раз хранятся несколько свежезамороженных.
– М-да, – проговорил Мол. – Отстал от жизни. Работа заела. Да и у вас от этой войны, должно быть, полно хлопот, доктор? Столько дополнительных органов появляется каждый день с полей сражений.
Большие темные глаза, в которых таилась глубокая боль, остановились на Эрике. И внезапно Эрик понял, что тот, кто находится перед ним, изо дня в день переживает страдания, немыслимые для человека. И тем не менее взор Молинари излучал власть. Этот человек знал, что такое боль. И не только причинял боль другим, но владел собственной болью – как искусством выживания.
Только поэтому полутруп оставался жив.
Эрик внезапно осознал то, что тщетно силился понять за долгие годы ужасной войны: Мол действительно являлся лидером человечества. Именно так чувствовали себя правители всегда и везде.
– Всякая война – наказание для человечества, – осторожно заметил Эрик. Он остановился, выжидая, и закончил: – Мы все начинаем понимать это, как только попадаем в такую ситуацию. Мы с вами, сэр.
Последовало молчание. Мол бороздил взглядом лицо Эрика.
– Тем более что жители системы Лилии генетически ближе нам, чем риги, – добавил Эрик наконец. – Поэтому мы должны выступать на их стороне, не так ли, сэр?
Опять молчание; в воздухе словно возникла сосущая пустота, которую никто не решался заполнить. Наконец Молинари разрядил обстановку, с шумом пустив газы.
– Господин Генеральный Секретарь, расскажите доктору о ваших желудочных коликах, – сказал Вергилий.
– Это мое дело, – огрызнулся Мол.
– В таком случае я свою работу выполнил. Моей задачей было свести вас.
– Да, – кивнул Мол. – Цель была в этом.
– Уверен, мы продолжим работать на тех же условиях: льготное налогообложение, рабочие бригады... пока... доктор Арома находится с вами, – продолжил Вергилий, не дожидаясь ответа. – А сейчас мы оставим вас, – и с непривычной живостью Вергилий выскочил из гостиной, увлекая гостей. Члены родового клана с охранниками и служащими фирмы покинули гостиную, оставив Эрика Арома лицом к лицу с Генеральным Секретарем.
Вздохнув, Эрик сказал:
– Я понял, сэр, меня продали. Расскажите о ваших желудочных коликах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Взбираясь по рахитичной деревянной лестнице в расположенное в каком-то мексиканском гетто жилище Криса Плавта, Брюс Химмель услышал из темноты:
– Чао, Брюси. Похоже, весь ТИФФ в сборе. За мной тащится Саймон.
Его нагнала Кэтрин Арома, сексапильная и бойкая на язык дамочка. Химмель не раз встречал докторшу у Плавта, поэтому ничуть не удивился ее появлению. На «званый вечер», грозивший перерасти в наркотическую оргию, обворожительная консультантка Вергилия прибыла в узеньком ультрамодном платье, едва прикрывавшем соски. При ближайшем рассмотрении наряд оказался не из ткани, а из желеобразной массы золотого цвета, шевелившейся, словно живая материя. Это была марсианская форма жизни, якобы не лишенная сознания, поэтому каждый из сосков Кэт откликался и реагировал на все происходящее вокруг. Груди Кэт вздрогнули, когда она приблизилась. На Химмеля ее вид произвел потрясающее впечатление.
За Кэт Арома уже спешил Саймон Илд. Даже в неясном освещении можно было разглядеть отсутствующее выражение на молодом, прыщавом, невежественном лице. «Вот уж без кого вполне можно было обойтись!» Этот тип напоминал Химмелю самого себя, только более уродливую копию, и Брюс в очередной раз испытал щемящее чувство собственного несовершенства – особенно на фоне чар миссис Аромы.
Четвертым из собравшихся в нетопленой квартирке с низким потолком, напоминавшей закопченную кухоньку, оказался человек, знакомый всем. Его лицо, вооруженное очками, обрамленное длинными ухоженными волосами, взирало с обложек десятков книг. То был признанный даосский авторитет из Сан- Франциско Мармедюк Хастинг, человек хрупкого сложения, в дорогой, со вкусом подобранной одежде, с романтической бледностью, на которую западают женщины. В свои сорок с небольшим он успел написать несколько книг по восточному мистицизму. Мармедюк Хастингс был преуспевающим человеком, в отличие от Химмеля.
Очевидно, ученый муж прибыл опробовать экзотический JJ-180. Хастингс давно перепробовал все известные галлюциногены и описал их действие, испытывая их на себе. Такова была его религия.
Химмель знал, что персона вроде Мармедюка Хастингса никогда не посетила бы вонючей дыры Криса Плавта, если бы не особые причины. Значит, наркотик в самом деле чего-то стоил.
Инженер отсиживался в углу, наблюдая происходящее. Хастингс рылся в плавтовой библиотеке, целиком посвященной наркотикам и мистике, остальное его как будто не касалось. Саймон Илд, как обычно, расположился прямо на полу, примостившись на диванной подушке, и раскуривал самокрутку с марихуаной. Кэт Арома влезла на диван с ногами, приняв позу отдыхающей кошки, однако в ее упругом теле чувствовались напряжение и готовность. Все это напоминало не отдых, а какую-то асану из женской йоги (если таковая существовала на свете).
Из кухни вышел Крис Плавт, босиком, в красном халате и солнечных очках. Плавт посмотрел сквозь них, показывая, что готов начать.
– Марм, Кэт, Брюс, Саймон и я, Христиан, – заговорил он. – Всего пятеро. Итак, мы отправляемся в путешествие по непознанным мирам с помощью продукта, доставленного из Тампико контрабандой, на корабле с бананами.
Он вытянул вперед раскрытую ладонь.
– По одной на каждого. Вернемся ли – кто знает?
– Давай свою дурь и приступим, – оборвала его Кэт Арома.
Она ловко выхватила одну из предложенных капсул.
– Поехали. Я без воды.
Марм Хастингс произнес аккуратным голосом, подражая корректной речи англичанина:
– Полагаю, с водой или без – не имеет разницы?
И, не моргнув глазом, отправил капсулу в рот следом за Кэт, словно только и дожидался этого момента. Химмель ощутил тревогу: судя по тому, что рассказывал Плавт, не была ли эта адская штука изобретена специально, чтобы отделить дух от тела? Иначе с чего на нее позарился такой человек, как Мармедюк Хастингс?
– Никакой разницы, с водой или без, – заверила его Кэт. – Всегда одно и то же прохождение через объективную реальность. Одно широкое размытое облако. Картина всегда одинаковая.
Она поперхнулась и закашлялась, когда капсула прошла в ее прекрасное тело.
Пришел черед Химмеля. За ним свою долю приняли Саймон Илд и Христиан Плавт.
– Если полиция Мола поймает нас с этим, нам дадут автоматы и пошлют на далекую планету биться с ригами, – сказал Саймон, не обращаясь ни к кому в особенности.
– Или в рабочие лагеря – вкалывать на Звездную Лилию под лозунгом «Все для фронта, все для победы», – добавил Химмель.
Все ждали, пока подействует наркотик. Чувствовалось некоторое напряжение. Так обычно бывало в те короткие секунды, когда препарат растворялся в желудке и попадал в кровь.
– Мисс, – совершенно невозмутимым голосом обратился Марм Хастингс к единственной женщине в компании. – Сдается, мы с вами где-то встречались. Есть в вас что-то неуловимо знакомое. Вы случайно не бывали у меня в студии?
– Нет, – огорченно покачала головой Кэт. – Мой супруг такая сволочь, не пускает меня туда. Вообще я
