жив, понять представлялось невозможным.
Давление двести двадцать – при отсутствии диеты и трансплантаций, которыми мистер Браун загадочным образом пренебрегал.
Трижды перенес рак. Каждый раз рак возникал от желания покинуть этот мир. Однако Молинари была нужна только болезнь, а не печальный финал. Имитация самоубийства.
Сложный пациент.
Скрипнула дверь. На пороге стоял человек.
– «Сикрет Сервис», доктор Арома. Вас ждет Секретарь. У него снова разыгрались боли, так что вам лучше поторопиться, – сказал он, извлекая пропуск.
– Само собой, – Эрик метнулся к шкафу, где висел плащ, и спустя секунду шел за телохранителем по коридору.
– Живот? – спросил он, усаживаясь в припаркованный лимузин.
– Боли переместились влево, в область сердца, – отвечал человек из «Сикрет Сервис», выруливая со стоянки.
– Как будто давит большая рука сверху?
– Он не приводил сравнений, только стонал.
Они подъехали к Белому Дому ООН. «Искусственный орган, – думал Эрик, спускаясь в подземный гараж. – Если бы мне только разрешили вставить искусственный орган».
Но из чтения медицинской карты становилось понятным, что Молинари по принципиальным соображениям отвергал трансплантационную хирургию. В самом деле, трансплантация изменила бы положение вещей, которое его вполне устраивало, двусмысленность его существования – между жизнью и болезнью.
– Сюда, доктор, – человек из «Сикрет Сервис» показал на дверь, окруженную людьми в форме. Охранники расступились, и Эрик вошел.
Посреди комнаты на огромной смятой постели возлежал Джино Молинари, глядя в потолок. В потолок был вмонтирован телевизор.
– Я умираю, доктор, – сказал Молинари, поворачивая голову в сторону доктора. – Похоже, эти боли на самом деле исходили из сердца.
По его побагровевшему лицу, исчерченному прожилками, катился пот.
– Сейчас снимем электрокардиограмму, – сказал Эрик.
– Десять минут как сняли, там ничего нет. Моя болезнь слишком тонка для ваших инструментов. Многие инфарктники, как я слышал, делали ЭКГ, но там ничего не было. Разве не так? Послушайте, доктор. Я знаю кое-что, неизвестное вам. Вас, наверное, удивляет, откуда у меня несуществующие боли. Наши союзники замыслили раздавить фирму ТИФФ. Мне уже показывали документы – они все конфиденциальны. В вашу фирму внедрен агент. Говорю вам на случай, если я скоропостижно... могу оставить вас в любую минуту, сами понимаете.
– Вы говорили об этом с Вергилием Аккерманом?
– Пробовал, но как объяснишь старику? Он не понимает, что в военное время это обыкновенное дело. Разрушение индустрии, поражение изнутри. Это только начало.
– Теперь я понял, – проговорил Эрик. – Вероятно, я сам постараюсь ему объяснить.
– Попробуйте, доктор, – прохрипел Молинари. – Может, у вас получится. У меня в Вашинге... – он со стоном перекатился на другой бок. – Да сделайте же что-нибудь, нет сил терпеть эти муки!
Эрик сделал внутривенную инъекцию морфокаина, и Генеральный Секретарь ООН утих.
– Вы просто не понимаете, кто такие... пришельцы... из Лилии, – пролепетал Молинари. – Доктор, они кошмарные существа, несмотря на то, что человекоподобны. Спасибо, доктор, боль ушла. – добавил он.
– И когда?
– Что когда?
– Они собираются уничтожить ТИФФ?
– В ближайшие дни. Может быть, неделя. Впрочем, для них это не важно, у них свое понятие времени.
Телохранитель из «Сикрет сервис», стоявший рядом, заметил:
– Страдает...
– Где здесь будка видеофона? – спросил Эрик.
– Не уходите, – прошелестел Молинари. – Не покидайте меня. Сейчас я встану, мне уже намного легче. Пожалуйста, позовите Марию...
– Райнеке?
– Да, ее. Мне надо поговорить... я чувствую себя лучше. Но, доктор... я не могу... я не рассказывал ей, что со мной, примите это во внимание. Не хочу, понимаете, развенчать себя перед ней. Понимаете? – умоляюще зашептал он.
– Но если она увидит вас в таком состоянии, в постели...
«Подожди, может быть, в следующий раз мы увидимся в иных обстоятельствах...Ты, например, будешь лежать на столе...», – думал Эрик.
Итак, мистер Браун боролся за выживание, а мистер Аккерман ему в этом помогал.
Эрик обернулся к одному из сотрудников «Сикрет Сервис»:
– Здесь есть поблизости будка видеофона?
– Не смейте оставлять меня: боли могут вернуться, – оборвал Молинари из кровати, приподнявшись. – Лучше вызовите Марию как можно скорее. Доктор, она даже не представляет, как я болен. Скажите ей. Ведь женщинам нужен наш идеализированный образ, разве не так, доктор? Понимаете меня?
– Но если она увидит вас в постели, не подумает ли она...
– Нет, ей обо всем известно, она не знает одного: что моя болезнь смертельна...
– В самом деле? – переспросил Эрик.
– Что вы имеете в виду? – отозвался с одра Секретарь.
– Вы перенесли несколько безнадежных раков, и...
Молинари в тревоге посмотрел на него.
– Вы в самом деле так думаете, доктор? Она просто не понимает, насколько это опасно, – продолжал он, будто не замечая подковырок.
Из коридора отозвался приглушенным голосом человек из «Сикрет Сервис»:
– Доктор, тут болезнь на уровне третьем, и с вами хочет переговорить доктор Тигарден. Один из поваров Белого Дома... Доктор Тигарден хочет, чтобы вы освидетельствовали.
– Уже иду, – отозвался Эрик, поднимаясь с постели секретаря.
В амбулатории Белого Дома он отыскал доктора Тигардена.
– Вы мне просто необходимы, – заверещал тот. – Никуда не денешься без искусственников...
– Что вы имеете в виду?
– Вы же хирург по пересадке?
– Ну...
– Трансплантолог?
– О чем мы говорим?
– Ладно, не будем, – рассмеялся доктор Тигарден. – Кстати, вы в курсе: у нас случай острой ангины, angina pectoris. Сердечко-то у вас, небось, припасено, – подмигнул коллега.
– Ну-ну, – пробормотал Эрик, – Небось, найдется. А в чем дело?
– Пару недель назад был приступ. Дорминил, дважды в день. Похоже, пошло на поправку... но вот сегодня опять... результат перед вами.
Эрик догадался, к чему клонит начальник медицинской службы Секретаря.
– Но какая связь между ангиной и болями в сердце? – спросил Эрик. – Разве вам самому не кажется это странным?
– Просто два человека заболели одновременно. Понимаете... – зачастил Тигарден, уводя Эрика к кушетке.
И понес какую-то ерунду. Эрику в самом деле стало казаться, что Секретаря окружают преступники, а не
