Правительство Новой Земли может в любой момент отказаться от своего предложения на предоставление свободной земли, потому что туда ведь каждый день направляются толпы людей. Офисы Телепортов перегружены.
— Ты хочешь отправиться туда? — спросил он Рут. — Но сперва отправлюсь я один и пошлю оттуда письмо, в котором сообщу, получил ли я землю и все ли готово к началу строительства дома?
И лишь затем ты с ребятками можешь уже приезжать.
Нервничая, Рут сказала:
— Я не желаю разделяться с тобой.
— Решай сама.
— Считаю, — произнесла она, — нам следует отправиться вместе. Если мы вообще отправимся. Но эти… письма. Это ведь просто импульсы в энергетических проводах. Как телефонные, видеофонные, телеграфные телевизионные послания. Их применяют уже сотню лет.
— Если только назад возвращаются НАСТОЯЩИЕ письма.
— У тебя, — заметил он насмешливо, — страх с предрассудками.
— Возможно, ты прав, — согласилась Рут. Но это, тем не менее, был подлинный страх. Глубокий и живущий страх перед односторонним путешествием, из которого они, может быть, никогда не вернутся, если только не на том корабле, через восемнадцать лет.
Она достала вечернюю газету, просмотрела статью, написанную в насмешливом тоне, в которой говорилось об этом корабле, «Омфалосе», который мог перевозить до пяти сотен людей, но в этот раз на его борту будет только один человек — сам владелец корабля. И, как утверждается в статье, он бежит, чтобы спастись от своих кредиторов.
«Но, — подумала она, — Вот ОН-ТО и сможет возвратиться с Китовой Пасти».
Она позавидовала, не сознавая почему, этому человеку.
Рахмалю ибн Эпплбауму, как было написано в статье.
«Если бы мы могли отправиться вместе с тобой, — подумала она, — если бы мы попросили…».
Ее муж тихо сказал:
— Если ты не хочешь отправляться, Рут, тогда Я ОТПРАВЛЮСЬ ОДИН. Я не собираюсь просиживать день за днем штаны на этом пункте технического и следить за качеством продукции, чувствуя чьё-то дыхание за своей спиной.
Жена вздохнула и отправилась на общую кухню, где она готовила пищу вместе со своими соседями справа Шортами, чтобы посмотреть, осталось ли что-нибудь из их месячного рациона того, что в их меню называлось коф-боб — синтетическое кофе бобов.
Но кофе уже не было.
Поэтому она с сожалением приготовила себе чашку синтетического чая.
Тем временем Шорты, весьма шумная семья, то появлялись, то исчезали из кухни.
А в гостиной ее муж сидел перед телевизором и завороженно, с глубоким вниманием, как ребенок, вслушивался в ночные новости с Китовой Пасти.
Он наблюдал за этим новым миром.
«Может быть, — подумала она, — он и прав».
Но какой-то инстинкт в глубине ее души все еще протестовал.
И она спросила себя с удивлением, в чем же дело. И затем снова подумала о Рахмале ибн Эпплбауме, который, как утверждалось в газете, попытается совершить восемнадцатилетнее путешествие, не без оборудования для анабиоза.
Несмотря на все свои попытки достать его, как с сожалением говорилось в статье, ему это так и не удалось из-за постоянного преследования стражей-операторов, использовавших даже технику для ночного слежки с высоты, так что у него не осталось ни доброго имени, ни денег.
Ничего!
«Бедолага, — подумала она. — Обречь себя на одиночество на целые восемнадцать лет… Разве не могла эта компания ПОЖЕРТВОВАТЬ для него анабиозное оборудование, в котором он так нуждался».
Телевизор в гостиной вещал: — Не забывайте, ребятки, что старушка Мамаша Хаббард все еще здесь, на Терре, и эта старушка живет так же, как и вы, а у вас, ребята, куча детишек. Так за дело?
«Эмигрировать», — решила Рут, но без энтузиазма. Это было ясно. И — поскорее.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда крохотная ракета Рахмаля ибн Эпплбаума состыковывалась с огромным корпусом единственного оставшегося у него после суда и имеющего еще экономическую ценность корабля, он расслышал в темноте глухой стук и сразу же привел в действие автоматический механизм. Люк стал вращаться, внутренние шлюзы закрылись, задвигаясь на прежнее место, когда воздух заполнил вакуум, а затем на консоли вспыхнул зеленый свет. Хороший признак.
Он мог теперь без опаски перейти со своей арендованной за невысокую плату ракеты на «Омфалос», который завис, не потребляя энергии, на орбите вокруг Марса на расстоянии в три астрономические единицы.
Как только он прошёл цепь шлюзов, без скафандра и шлема, Эл Доскер с лазерным пистолетом в руке сказал, глядя на него:
— Я подумал было, что вы вполне могли быть двойником, посланным ТХЛ. Но идентификаторы положительно определили вас.
Он протянул руку, Рахмаль пожал ее.
— Так что как бы то ни было вам придется совершить это путешествие, не ложась в анабиоз. Вы что, думаете, что и через восемнадцать лет останетесь в здравом уме? Я бы уж точно спятил.
Его темное с резкими чертами лицо выражало сочувствие.
— Разве нельзя было бы устроить какую-нибудь стычку перед уходом? Один на один, и какое имеет значение результат, особенно, если корабль…
— А после этой стычки, — сказал Рахмаль, — стать трупом. У меня будет с собой огромная библиотека с записями для обучения. К тому времени, когда я достигну Фомальгаута, я буду говорить на древнегреческом, латинском, русском, итальянском… Cмогу читать в оригинале алхимические тексты средних веков и китайскую классику шестого века.
Он улыбнулся, но это была пустая застывшая улыбка.
Он не обманывал Доскера, который знал, на что будет походить попытка межзвездного путешествия без анабиоза. Потому что Доскер совершил трехлетнее путешествие на Проксиму. И, вернувшись, настаивал, полагаясь на свой опыт, на анабиозе.
— Что поражает меня, — сказал Рахмаль, — так это то, что ТХЛ добралась и до черного рынка. Были перекрыты даже нелегальные каналы снабжения.
Но он упустил свой шанс в ресторане, лишившись компонентов, приобретенных за пять тысяч кредитов. И… что было — то было.
— Знаете ли вы, — медленно произнес Доскер, — что один опытный полевой агент из нашего агентства отправился на Китовую Пасть как обычный человек, воспользовавшись для этого станцией телепортации. Поэтому мы, возможно, в течение ближайшей недели свяжемся с «Омфалосом», и вы сможете вернуться обратно.
И тогда отпадет необходимость в восемнадцатилетнем путешествии туда и, если только вы не забыли, в восемнадцати годах полета назад.
— Не уверен, — произнес Рахмаль, — что у меня хватит сил на возвращение.
Он не обманывал себя: после путешествия к Фомальгауту он физически окажется, возможно, не в состоянии начать новое путешествие обратно, и каковы бы ни были условия жизни на Китовой Пасти, он,
