отбивался руками и ногами, но в конце концов его выволокли на тротуар. Второй вырвал у него «булыжник», драгоценное оружие, и ловко начал его разряжать.
Лэкмор продолжал сопротивляться. Сдаваться он не собирался.
Однако ничего у него не вышло. Тот, который забрал «булыжник», уже успел скрыться в темноте. Вместе с оружием улетучились и давно вынашиваемые планы Лэкмора.
— Я тебя убью! — бессильно кричал Лэкмор, отбиваясь от крепко державшего его коренастого чистовика.
— Никого ты не убьешь, дружок, — ответил тот, сжимая горло Лэкмора.
Борьба была неравной — у Херба Лэкмора не было никаких шансов. Слишком долго он занимал правительственный пост, слишком долго тупо просидел за столом.
Спокойно, с явным удовольствием, чистовик превращал его в отбивную.
У него это получалось удивительно хорошо — особенно если учесть, что чистовики объявляли себя противниками любой формы насилия.
Из кабинета мутантов Тито Кравелли позвонил в отель «Гэлтон Плаза» в Чикаго Джиму Брискину.
— Все в порядке? — спросил он.
Медсестра «Золотых врат» безуспешно пыталась перевязать раненую руку одного из братьев. Она работала молча, под прицелом лазера Кравелли. Фрэнси стояла в дверях с пистолетом, который Кравелли нашел в столе братьев.
— Я в полном порядке, — озадаченно ответил Брискин. Он прекрасно видел Джорджа-Уолта, лежавших позади Тито.
— Я схватил змею за хвост и не могу позволить ей уползти, — сказал Кравелли. — У вас есть какие- нибудь предложения? Я предотвратил покушение на вас, но как мне, черт побери, теперь отсюда выбраться?
Детектив начинал не на шутку беспокоиться. Помолчав, Брискин ответил:
— Я попрошу полицию Чикаго…
— Ну да, как же! — фыркнул Кравелли. — Сюда они не явятся, я уверен. Их власть на спутник не распространяется, что уже не раз подтверждалось. Здесь не территория Соединенных Штатов, не говоря уже о Чикаго.
— Ладно, — сказал Брискин. — Пошлю тебе на помощь нескольких добровольцев. Они пойдут туда, куда я им прикажу. У нас есть парни, принимавшие участие в уличных столкновениях с представителями организации Энджела, они знают, что делать.
— Это уже разумнее, — с облегчением заметил Кравелли. Его все еще мучила язва. Он с трудом переносил острую боль и ни о чем сейчас так не мечтал, как о стакане молока. — Напряжение меня убивает, — продолжал он. — Кроме того, я не обедал. Они должны как можно быстрее прибыть сюда, иначе я сдамся. Я думал о том, чтобы вообще забрать Джорджа-Уолта со спутника, но боюсь, что не сумею довести их даже до посадочной площадки. Слишком много сотрудников «Золотых врат» встретится по пути.
— Вы сейчас находитесь точно над Нью-Йорком, — сообщил Джим Брискин. — Чтобы прислать к вам нескольких человек, много времени не потребуется. Сколько нужно людей?
— По крайней мере, целый хоппер. Собственно, присылайте, сколько сможете. Вы же не хотите лишиться будущего генерального прокурора?
— Не особо. — Брискин выглядел спокойным, но черные глаза его блестели. Он задумчиво теребил густые усы. — Может, я тоже появлюсь, — наконец сказал он.
— Зачем?
— Чтобы убедиться, что вам удалось выбраться.
— Воля ваша, — сказал Кравелли. — Но не советую. Здесь по-настоящему жарко. Вы знаете каких- нибудь девушек со спутника, которые могли бы проводить вас в кабинет Джорджа-Уолта?
— Нет, — ответил Джим Брискин, однако мгновение спустя на его лице появилось странное выражение. — Погоди, знаю одну. Сегодня она была здесь, в Чикаго, но, возможно, уже успела вернуться.
— Вполне возможно, — сказал Кравелли. — Они носятся туда и обратно со скоростью света. Во всяком случае, можно попытаться. До свидания, и будьте осторожны.
Связь прервалась.
Поднимаясь на борт большого челнока, заполненного добровольцами ЛРП, Джим Брискин увидел два знакомых лица.
— Не надо лететь на спутник, — сказал Сол Хайм, остановив Джима. Рядом с ним стояла грустная Патриция в длинном плаще, дрожа на вечернем ветру. — Это слишком опасно… Я знаю Джорджа-Уолта гораздо лучше, чем ты. В конце концов, не кто иной, как я, должен был уговорить тебя вести дела с этими мутантами.
— Если полетишь туда, Джим, то больше не вернешься, — вставила Пэт. — Я уверена. Тебе лучше остаться здесь, со мной.
Она схватила его за руку, но он высвободился.
— Я должен лететь, — решительно сказал он. — На «Золотых вратах» находится мой человек, и я должен его оттуда вытащить. Он слишком многое для меня сделал, чтобы я сейчас бросил его в беде.
— Давай я полечу вместо тебя, — предложил Сол Хайм.
— Спасибо.
Это было весьма любезно со стороны Сола, но Джим хотел отблагодарить Кравелли — как-никак детектив спас ему жизнь. Он должен был удостовериться, что Тито живым и здоровым покинет «Золотые врата».
— В лучшем случае могу тебе предложить меня сопровождать, — иронически заметил он.
— Хорошо, я полечу с тобой, — сказал Сол и повернулся к Пэт: — Но ты оставайся. Если нам удастся вернуться, мы сразу появимся — или не появимся вообще. Идем, Джим.
Он двинулся к челноку с добровольцами.
— Будь осторожен, — сказала Пэт Брискину.
— Как тебе понравилось мое выступление? — спросил он.
— Я была в ванной, до меня доходили лишь фрагменты, но, думаю, ты сделал великое дело. Сол слышал все и считает так же. Теперь он знает, что совершил ошибку. Ему следовало оставаться с тобой.
— Жаль, что он раньше об этом не подумал, — заметил Джим.
— Может, еще скажешь что-нибудь вроде «лучше поздно, чем…»?
— Ладно, — ответил Джим. — Лучше поздно, чем никогда.
Повернувшись, он двинулся следом за Солом Хаймом к челноку.
То, что он сказал, было неправдой. Чересчур многое успело произойти, и было уже действительно слишком поздно. Брискин и Сол порвали друг с другом навеки, и оба об этом знали… или, скорее, оба этого боялись. Они инстинктивно искали новый путь к сближению, но не представляли себе, как это сделать.
Когда челнок взлетел, Сол Хайм, наклонившись к Джиму, сказал:
— Ты многого добился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Хочу тебя поздравить. Я не шучу.
— Спасибо, — коротко ответил Брискин.
— Но ты никогда не простишь меня за то, что я подал в отставку? Что ж, я не могу тебя ни в чем винить. — Сол замолчал.
— У тебя был шанс стать госсекретарем, — сказал Джим.
Сол кивнул.
— Так порой бывает. В любом случае, я уверен, что ты победишь, Джим. Твоя речь — настоящий шедевр. Обещание всего и всем. Миллион золотых цыплят в миллионе золотых горшков. Не сомневаюсь, ты будешь прекрасным президентом, гордостью всего народа. — Он тепло улыбнулся. — Или тебя тошнит от моих слов?
