раньше. Да, они были мутантами, соединенными с рождения. Но потом один из них погиб, а для второго сделали синтетический заменитель. Иначе он не мог бы выжить, поскольку мозг… — Он не договорил. — Вы сами видели, что сейчас творилось с выжившим — он страшно страдал. Представьте себе, как это должно было выглядеть в первый раз, когда…
— Но он выжил, — заметил Сол.
— Ему повезло, — без тени иронии сказал Тито. — Честно говоря, я рад, поскольку он это заслужил.
Присев, он начал осматривать тело.
— Мне кажется, это Джордж. Надеюсь, его снова приведут в порядок со временем. — Он поднялся. — Едем наверх, на посадочную площадку. Хочу наконец отсюда выбраться. А потом с удовольствием выпью стакан теплого обезжиренного молока. Большой стакан.
Все трое вместе с толпившимися позади добровольцами направились к лифту. Никто их не останавливал. Коридор был пуст. Они не заметили даже изображений расхваливающих себя девушек.
В Чикаго Патриция встретила их словами:
— Ну, слава богу, вернулись! — вздохнула и обняла мужа, а он крепко прижал ее к себе. — Что случилось? Мне казалось, вас не было целую вечность, хотя на самом деле прошло не больше часа.
— Потом расскажу, — коротко ответил Сол. — Сейчас я хотел бы отдохнуть.
— Может быть, я больше не буду выступать за закрытие «Золотых врат», — неожиданно сказал Джим.
— Что? — изумленно переспросил Сол.
— Возможно, я вел себя слишком жестко, слишком по-пуритански. Я бы предпочел не лишать его средств к существованию. Мне кажется, он их честно заработал.
Он словно впал в оцепенение, не в силах по-настоящему думать на эту тему. Однако вовсе не вид Джорджа-Уолта, распадающегося на два существа, искусственное и настоящее, поразил Джима и заставил его изменить мнение. Виной тому было признание Лэртона Сэндса, говорившего о множестве искалеченных гибов.
Брискин отчаянно пытался найти хоть какой-то выход. Естественно, если жертвам Сэндса и предстояло когда-либо пробудиться, то лишь в последнюю очередь. Возможно, до этого времени удалось бы найти недостающие органы в банке ООН. Но была и другая возможность, пришедшая ему в голову как раз во время визита на спутник. Совместное существование Джорджа-Уолта подтверждало работоспособность полностью механических органов. Именно в этом Джим Брискин видел решение. Стоило попытаться заключить договор с Джорджем-Уолтом. Его — или их — оставили бы в покое, если бы они сообщили, где были изготовлены крайне сложные и успешно работавшие искусственные части их организма. Вероятно, в одной из западногерманских фирм, тамошние концерны проводили весьма продвинутые эксперименты подобного рода. Но их могли изготовить и инженеры, имевшие контракт лишь с самим спутником и работавшие там постоянно. В любом случае четыреста жизней стоили любых усилий, направленных на их спасение. Нужно было заключить сделку с Джорджем-Уолтом, независимо от условий с их стороны.
— Пойдем выпьем чего-нибудь горячего, — сказала Пэт. — Я продрогла до костей. — Она направилась с ключом в руке ко входу в штаб-квартиру Либерально-республиканской партии. — Можно сварить нетоксичного синтетического кофе.
— Почему бы не позволить спутнику умереть естественной смертью? — размышлял вслух Тито, пока они стояли вокруг кофейника, ожидая, когда он закипит. — Если начнется волна эмиграции, спутник мог бы послужить постоянно сокращающемуся рынку труда. Вы что-то упоминали на этот счет в своей речи в Чикаго.
— Ладно, — сказал Джим. — Если Джордж-Уолт оставят меня в покое, я тоже не стану их трогать. Но если они выступят против меня или не согласятся на договоренность насчет производства органов, тогда я предприму соответствующие меры по ликвидации «Золотых врат». В любом случае благополучие тех четырехсот гибов важнее всего.
— Кофе готов, — сообщила Пэт.
— Неплохо, — одобрительно сказал Сол, отхлебнув.
— Да, — согласился Джим.
Чашка горячего нетоксичного синтетического кофе (только цветные из низших слоев общества пили настоящий) была именно тем, в чем он сейчас нуждался. Он сразу почувствовал себя лучше.
Несмотря на позднее время, Майра Сэндс решила позвонить Арту и Рэчел Чаффи. Она приняла определенное решение, и настала пора им об этом сообщить.
— Прошу прощения, что звоню так поздно, — сказала Майра, когда на экране появилось лицо Арта.
— Ничего страшного, — сонно ответил Арт, они явно уже легли спать. — Слушаю?
— Думаю, вам следует иметь ребенка, — сказала Майра.
— Вы в самом деле так считаете? Но…
— Если бы вы слушали выступление Джима Брискина, то знали бы почему. Вскоре возникнет потребность в новых семьях. Все изменилось. Советую тебе и твоей жене подать в «ЗР» заявление на эмиграцию. Возможно, вы станете одними из первых, вы этого заслуживаете.
— Эмиграция? — растерянно переспросил Арт Чаффи. — Значит, все-таки нашли какое-то место? Нам не нужно оставаться здесь?
— Выйди из дома, — терпеливо сказала Майра, — найди торговый автомат, купи гомеогазету и прочитай выступление. Оно на первой полосе. Потом начинайте собирать вещи.
Она знала, что «ЗР» будут вынуждены согласиться. После речи Брискина выбора у них уже не было.
— О, спасибо, миссис Сэндс, — ошеломленно бормотал Чаффи. — Сейчас разбужу Рэйчел и передам ей эту новость. Спасибо за звонок.
— Доброй ночи, и желаю удачи, — сказала Майра и, довольная, отключилась.
«Жаль, что я не могу никак это отпраздновать, — подумала она. — К сожалению, все мои друзья в это время уже спят».
Впервые за многие годы она уснула с чистой совестью.
8
Семьдесят лет Леон Тэрпин руководил крупной сетью компаний, составлявших корпорацию «Земные разработки». В свои сто два года он был уже стариком «джерри», однако до сих пор отличался ясным умом, хотя физически чувствовал себя не лучшим образом и нетвердо держался на ногах. А ведь самая большая опасность для человека в его возрасте — несчастный случай. Сломанное бедро никогда больше не срастется, и он окажется прикованным к постели.
К счастью, до сих пор ничего подобного с ним не случалось. Как обычно, в восемь утра Тэрпин прибыл в центральное управление «ЗР» в Вашингтоне. Водитель остановился перед личным подъездом Тэрпина, откуда специальный лифт доставил старика наверх, где у него было целое созвездие кабинетов. Из одного в другой он перемещался на трехколесной электрической коляске.
Поднимаясь на двадцатый этаж, шеф «ЗР» дрожал от плохо скрываемого волнения. Накануне вечером он услышал, как кто-то, вероятно какой-то кандидат-политик, рассуждал о том, что Тэрпин считал величайшей тайной, известной лишь его корпорации. А теперь оказалось, что в «ЗР» есть утечка. Раздраженный Леон Тэрпин пытался представить себе, каким образом информация могла просочиться наружу. Политики — враги здоровой экономики. Новые законы, повышенные налоги, вмешательство государства в управление… а теперь еще и это. А ведь даже он сам еще не успел взглянуть на новое открытие.
Сегодня Леон Тэрпин должен был стать свидетелем технологического прорыва. Если это безопасно,
