же он есть, это воспринимается как само собой разумеющееся. Закон равновесия был на его стороне. Требование стабильности играло на него, а не против. «Плавание по течению», как окрестил такую ситуацию Билл Блэк.
Лоуэри сидел нога на ногу, курил, щурился. Потом спросил:
— Вы видели сегодняшнюю головоломку?
— Нет, — ответил Рэгл. — Только ключи. Они что-нибудь значат?
— Ну, не буквально.
— Это я знаю. Я спрашиваю, имеют ли они какое-нибудь значение в принципе? Для смысла, формы, содержания? Или их печатают просто для того, чтобы убедить нас, что где-то наверху кто-то знает разгадку?
— Что это значит? — спросил Лоуэри, кисло улыбнувшись.
— У меня есть теория, — сказал Рэгл. — Ничего особенного. Но ее любопытно раскручивать… А вдруг ответа вообще не существует?
Лоуэри удивленно поднял брови:
— Чем же мы тогда руководствуемся, признавая один ответ правильным, а другой — нет?
— Может, вы просматриваете присланные решения и выбираете по силе их привлекательности. Хотя бы эстетической.
— Вы считаете, что мы пользуемся теми же методами, что и вы?
— Что и я? — не понял Рэгл.
— Да. Вы работаете по эстетическому, а не по логическому принципу. Взять, к примеру, ваш считыватель. Вы рассматриваете узор во времени, узор в пространстве. Вы пытаетесь построить схему, дополнив узор. Пьпаетесь почувствовать, в какую сторону он будет развиваться, если добавить еще одну точку. Это не логический способ, не рациональный процесс. Так работают, ну, скажем, лепщики. Я вас не осуждаю. Как вы приходите к результату — это ваше дело. Но вы никогда и ничего не пытаетесь
«Да, — подумал Рэгл, — я действительно не разгадал ни одного ключа».
Ему никогда не приходило в голову, что кому-то это могло удаться, что кто-то разгадал их и получил конкретную подсказку для решения всей головоломки. Например, объединил первые буквы каждого третьего слова, добавил десятку и вычислил номер искомого квадрата.
Рэгл даже засмеялся, представив себе такую возможность.
— Что тут смешного? — холодно спросил Лоуэри. — Это очень серьезное дело. На карту поставлены огромные деньги.
— Да я подумал про Билла Блэка.
— Кто это?
— Мой сосед. Он хочет, чтобы я научил его принципам игры.
— Ну, поскольку вы применяете эстетические методы…
— …У меня ничего не получится, — докончил мысль Рэгл. — Не повезло ему. Поэтому я и засмеялся. Он очень расстроится. Он хотел маленько подзаработать.
С чувством глубокого возмущения Лоуэри произнес:
— Неужели вам приятно осознавать, что вы не в состоянии ни с кем поделиться вашим умением? Что вы обладаете не методом в общем понимании этого слова, а… — он пытался подыскать нужное слово, — одному богу известно чем. Одно понятно: случай для вас — ничто.
— Очень рад, что хоть кто-то это понял.
— Кто же может вообразить себе, будучи в здравом уме, — сказал Лоуэри, — что вы изо дня в день могли верно угадывать? Это несерьезно. Отдельные ошибки не в счет. Или почти не в счет. Мы всегда делаем скидку на их возможность. Ошибки бывают и на Бетельгейзе.
— Что такое Бетельгейзе?
— Далекая звезда. Я употребил ее название как метафору. В любом случае, мы уверены, что догадками вы не пользуетесь. Ну, возможно, на последнем этапе. Когда надо сделать выбор между двумя- тремя квадратами.
— Тогда я просто бросаю монетку, — подтвердил Рэгл.
— Но в этом случае, — произнес Лоуэри, многозначительно потирая подбородок, — когда речь идет о двух-трех квадратах из более чем тысячи, ваша монетка или что другое не имеют значения. Тут уж кто угодно может угадать.
Рэгл не спорил.
Джуни Блэк сидела на корточках на бетонном полу гаража перед стиральной машиной и закладывала в нее белье. Она была босиком, и голые ноги мерзли на холодном полу. Она выпрямилась, высыпала в машину гранулированный стиральный порошок из пакета, закрыла стеклянную дверцу и включила машину. За стеклом завертелось белье. Она отложила пакет, посмотрела на часы и пошла к выходу.
— Ой! — испуганно сказала Джуни.
В дверях гаража стоял Рэгл.
— Я решил заглянуть к вам, — сказал Рэгл. — Сестра гладит. По всему дому этот чудный запах жженого крахмала. Напоминает запах поджариваемых на прогорклом масле птичьих перьев и патефонных пластинок.
Она видела, что он посматривает на нее краем глаза. Его соломенного цвета мохнатые брови были сдвинуты. Он сложил на груди руки и весь как-то ссутулился. Солнце стояло высоко, и лучи придавали коже Рэгла бронзовый оттенок. «Как ему удается так загорать?» — подумала Джуни. Ей самой никогда не удавалось добиться такого загара.
— Что это на вас надето? — спросил Рэгл.
— Рейтузики.
— Скажем, брюки, — уточнил Рэгл. — На днях я задался вопросом, почему мне нравятся женщины в брюках? Психологический феномен. И знаете, до чего я додумался? А почему бы и нет?
— Благодарю вас, — засмеялась Джуни. — Я учту.
— Вы прекрасно выглядите. Особенно когда стоите вот так босиком. Вы мне напоминаете героиню одного фильма, когда она идет с поднятыми к небу руками по песчаным дюнам.
— Как ваши конкурсные успехи сегодня?
Рэгла передернуло: он хотел отвлечься от всего.
— Я решил немного побродить, — сказал он, не отвечая на вопрос. И снова глянул на нее краем глаза.
Она любила, когда на нее так смотрели, хотя всегда и возникало сомнение: а вдруг какая-нибудь пуговка расстегнулась? Но, кроме босых ног и голого животика, на этот раз все было прикрыто как следует.
— Живот должен быть голым. Это модно, — сказала Джуни.
— Теперь понятно, — улыбнулся Рэгл.
— Балдеете? — В ее устах это звучало мило.
— Я хотел предложить вам пойти искупаться, — сказал Рэгл довольно бесцеремонно. — Чудесная погода. Не холодно.
— Мне надо убрать в доме, — сказала Джуни.
Вообще, идея ей понравилась. На северной окраине города, там, где начинались холмы, был общественный парк со спортивными площадками и купальней. Естественно, в основном туда бегало пацанье и подростки, но взрослые тоже заглядывали. Она любила бывать рядом с подростками. Она закончила школу всего несколько лет назад и не успела еще привыкнуть к «взрослому» состоянию. В глубине души она по сию пору чувствовала себя девчонкой в коротких носках, голубых джинсах и грубом свитере, мчащейся в компании таких же девчонок и парней на разбитом, дребезжащем автомобиле с форсированным ревущим мотором, заглушающим даже грохот поп-музыки, рвущейся из транзистора.
— Идите надевайте купальный костюм, — сказал Рэгл.
— Уговорили, — кокетливо вздохнула Джуни. — Сходим на часик. Потом мне надо быть дома. — И
