такого далека. Можем, как водится, и автограф у него попросить. Только придется приобрести новую книгу, а то эта совсем уж затертая. Неловко будет…
— Делай, как знаешь, — сказал Джо. — Все, что касается деталей, оставляю на твое усмотрение. Я уверен, ты все сделаешь, как надо. Красивая женщина на кого хочешь подействует. Стоит ему увидеть такую секс-бомбу, как он тотчас распахнет перед нами двери. Только давай без этих твоих штучек.
— Ты это о чем?
— Скажешь ему, мы муж и жена. Я вовсе не желаю, чтобы между вами что-нибудь возникло. Это было бы ужасно. Ты бы там всем жизнь испортила. Неплохая награда писателю… так сказать, ирония судьбы: пусть не впускает в дом чужих. В общем, следи за собой.
— Ты мог бы с ним поспорить, — предложила Юлиана. — Например, о том эпизоде, где измена Италии решает исход войны. Расскажи ему все, о чем ранее говорил мне.
Джо кивнул.
— Верно. Мы с ним обо всем поспорим.
В семь утра по среднетихоокеанскому времени господин Нобусаке Тагоми встал с постели и отправился было в ванную, однако после недолгих раздумий подошел к столу и раскрыл «Книгу Перемен».
Сидя со скрещенными на полу ногами, он принялся манипулировать сорока девятью стеблями тысячелист ника. Его подгоняло осознание неотложности его дела; действуя очень проворно, он вскоре получил все шесть линий.
Он почувствовал себя в шоке: пятьдесят первая гексаграмма!
«Бог является под знаком Роста. Гром и молния». Он непроизвольно заткнул уши, словно оглушенный громовым раскатом. «Ха! Хо!» Мощные взрывы заставляли его морщиться и зажмуривать глаза… «Змея подползает, тигр — рычит, а Бог является в истинном обличье…»
— Что это должно означать? — Он огляделся. — Возможно, признак приближения, но чего? — Он вскочил и, тяжело дыша, замер в ожидании.
Ничего. Только бешено колотится сердце. Учащается пульс, усиливается деятельность желез, выбрасывается адреналин, спазм гортани, расширенные зрачки, желудочные спазмы — типичная реакция организма на приближающуюся опасность.
Что делать? Бежать? Готовность к паническому бегству — полная. «Но куда и от чего? — задавался вопросом Тагоми. — Явных признаков опасности нет. И, кроме того, все это бессмысленно и просто невозможно: типичная раздвоенность цивилизованного человека; готовность организма реагировать на приближение опасности, всегда, впрочем, достаточно неопределенной».
Наконец он встал и отправился в ванную.
И в это время зазвонил телефон.
— Шок, — произнес он вслух, откладывая бритву. — Приготовиться. — Быстро вышел из ванной. — Я готов, — произнес он и поднял трубку:
— Это Тагоми. — Голос сорвался, и пришлось откашляться.
Минута тишины. А затем — слабый, шелестящий будто сухие листья, голос:
— Говорит Синьиро Ятабе. Я уже в Сан-Франциско.
— От имени Торговой Миссии приветствую вас, — ответил Тагоми. — Я чрезвычайно рад. Надеюсь, вы в добром здравии и настроении?
— Да, господин Тагоми. Когда мы встретимся?
— О, в ближайшее же время. Через полчаса вас устроит? — Тагоми взглянул на часы. — В нашей беседе примет участие еще один человек — господин Бэйнс. Я должен связаться с ним. Возможно опоздание. Впрочем…
— Скажем, через два часа, — перебил его господин Ятабе.
— Слушаюсь, — почтительно ответил Тагоми.
— В вашем бюро, в «Ниппон Таймс».
Щелчок. Господин Ятабе повесил трубку.
«Господин Бэйнс будет рад, — подумал Тагоми,—
доволен, как кот, которому бросили хороший кусок лососины — этакий жирный хвост…» Он торопливо набрал номер отеля «Адхирати».
— Наши мучения кончились, — сказал он, когда услышал на том конце провода заспанный голос Бэйнса.
— Он уже здесь? — сонливость тотчас улетучилась из голоса абонента.
— Будет у меня в бюро в десять двадцать. До свидания.
Времени на завтрак не оставалось. Уже в бюро придется попросить Рэмси побеспокоиться о завтраке. Возможно, за столом они будут втроем. Бреясь, он составлял меню изысканного завтрака на три персоны.
Господин Бэйнс стоял в пижаме у телефона, массируя виски, и размышлял. «Жаль, я не выдержал и поторопился связаться с агентом. Стоило подождать один день…»
Однако, может, ничего плохого и не произошло? По договоренности, сегодня он должен снова зайти в универсальный магазин. А если он этого не сделает? В таком случае последует цепная реакция: подумают, он убит или что-нибудь еще, и примутся за его розыски.
Впрочем, все это не столь важно. Главное — старик уже здесь. Наконец-то долгое ожидание кончилось.
Тагоми, несомненно, узнает его, как только увидит. От псевдонима «господин Ятабе» можно отказаться. Собственно, пришло время сбросить маски и оставить всякое притворство.
Закончив бриться, Бэйнс заскочил в душ. Стоя под струями воды, он во весь голос распевал:
«Наверняка СД уже не успеет ничего предпринять, — думал он. — Если даже и удалось что-то пронюхать. Конечно, сейчас уже можно отбросить все опасения, во всяком случае, касающиеся второстепенных вопросов. В том числе и этот его страх за собственную шкуру. Ну, а к главному они вскоре смогут приступить».
11
Первое же дело этого дня надолго омрачило настроение рейхсконсула в Сан-Франциско барона Гуго Райса. По прибытии в резиденцию он обнаружил, что его уже ждут. Коренастый мужчина с рябым лицом, искаженным гримасой недовольства, и тяжелой челюстью встал, поднял руку в партийном приветствии и буркнул «хайль».
— Хайль, — ответил Райс, внутренне застонал, сохраняя, впрочем, официальную улыбку. — Герр Крайц фон Мере, какой сюрприз! Прошу вас, входите. — Он отпер дверь кабинета, размышляя, куда подевался вице-консул и кто впустил сюда шефа СД. Во всяком случае, он уже здесь, и с этим приходится мириться.
— Мы вышли на этого типа из Абвера, — заговорил фон Мере. — Это некто Рудольф Вегенер. Его засекли на старой явке Абвера, которая находится под наблюдением. — Крайц фон Мере захохотал, показывая большие золотые зубы. — А потом он привел нас в отель, где остановился.
