– Мистер Ашер, – заторопился динамик, – дайте мне несколько минут. Я постараюсь связаться…
– Нет, – твёрдо сказал Херб Ашер, – вы хотите меня обмануть. Я не отдам ему бластер. Освободите мою машину, – повернулся он к полицейскому.
– Не упирайтесь, освободите, – посоветовал динамик.
– И снимите с меня наручники, – добавил Херб Ашер.
– Так вы действительно любите «Вторую» Малера? – спросил полицейский. – В ней участвует хор.
– А вы знаете, для какого состава написана «Вторая» Малера? – спросил Херб Ашер. – Если не знаете, я могу перечислить. Четыре флейты, меняющиеся с флейтами-пикколо, четыре гобоя, третий и четвёртый меняются с английскими рожками, си-бемольный кларнет, четыре кларнета, третий меняется с басовым кларнетом, а четвёртый с ещё одним си-бемольным, четыре фагота, третий и четвёртый меняются с контрфаготами, десять горнов, десять труб, четыре тромбона…
– Четыре тромбона? – удивился полицейский.
– Господи спаси и помилуй, – сказал динамик.
– …и туба, – продолжил Херб Ашер. – А ещё орган, два комплекта литавр плюс дополнительный барабан за сценой, два басовых барабана, один из них за сценой, две пары тарелок, одна из них за сценой, два гонга, один из них высокого тона, другой низкого, два треугольника, один из них за сценой, малый барабан, а лучше несколько, глокеншпиль, колокольчики, руте…
– А что такое «руте»? – спросил полицейский.
– Буквальный перевод слова «руте» – прут, веник, – объяснил Херб Ашер. – Этот инструмент делается из прутиков ротанга и похож на маленькую метёлку. Его используют для игры на большом барабане. Уже Моцарт вводил руте в свои партитуры. А ещё две арфы с несколькими исполнителями для каждой. Кажется, все… Плюс, естественно, обычный симфонический оркестр, в том числе и полная струнная секция. Попросите, чтобы на их микшерном пульте придавили немного струнные, я наслушался струнных по самое это место. И постарайтесь, чтобы были хорошие солисты, и сопрано, и альт.
– Это всё? – спросил динамик.
– Вы становитесь жертвой его бреда, – вмешался полицейский.
– А вы знаете, – сказал динамик, – ведь он разговаривает довольно разумно. Вы уверены, что он завладел вашим бластером? Мистер Ашер, а как это вышло, что вы так много знаете про музыку? Вы тут это излагали как настоящий профессионал.
– Причин две, – сказал Херб Ашер. – Во-первых, моя жизнь на одной из планет звёздной системы CY30 -CY30B. Там под моим попечением находилась целая батарея сложной электроники, как видео, так и аудио. Я принимал передачи базового корабля, записывал их, а потом передавал другим куполам своей планеты и нескольких соседних. А ещё на моей ответственности лежали связь с Фомальгаутом и все местные аварийные сигналы. А вторая причина состоит в том, что мы с пророком Илией держим в Вашингтоне, округ Колумбия, розничный магазин аудиопродукции.
– Плюс тот факт, – добавил полицейский, – что вы сейчас находитесь в анабиозе.
– И это тоже, – согласился Херб Ашер. – Конечно же.
– А ещё с вами беседует Бог, – не унимался полицейский.
– Только не про музыку, – возразил Херб Ашер. – Тут я и сам разбираюсь. Другое дело, что он стёр все мои записи Линды Фокс. И он химичил со входным…
– Существует другая вселенная, – объяснил полицейский своему далёкому коллеге, – где эта Линда Фокс жуть как знаменита. Мистер Ашер летит в Калифорнию, чтобы встретиться с ней. Слишком уж лихо для мёртвой колоды, лежащей в криостате, но таковы уж его планы, вернее – были его планы, пока в них не вмешался я.
– Я всё ещё собираюсь туда лететь, – сказал Херб Ашер и прикусил язык. Теперь они без труда его выследят, даже при удачном побеге. Это нужно же было так разболтаться!
– Похоже, блок самоконтроля уведомил мистера Ашера, что им допущено неосторожное высказывание, – сказал пристально смотревший на него полицейский.
– А я-то всё думал, когда же этот блок включится, – продребезжал динамик.
– Теперь я не могу лететь к Линде, – сказал Херб Ашер. – Не могу и не полечу. Я вернусь в систему CY30-CY30B, в свой купол. Эта система вне вашей юрисдикции. И Велиал там не правит, там правит Ях.
– Вы же вроде бы сказали, что Ях сюда вернулся, – заметил полицейский, – и что теперь правит он.
– В процессе этого разговора стало ясно, что он здесь ещё не правит, – сказал Херб Ашер. – Что-то пошло не по плану. Я начал догадываться об этом, когда услышал струнную музыку. А потом ещё вы прицепились ко мне и сказали, что я нахожусь в розыске. Может быть, всё провалилось и победил Велиал. Все вы тут прислужники Велиала. Снимите с меня наручники или я вас убью.
Полицейский медленно, с крайней неохотой, снял с него наручники.
– Мистер Ашер, – заговорил динамик, – мне кажется, что ваши высказывания полны противоречий. Вот задумайтесь над ними и быстро поймёте, почему вы производите впечатление психически ненормального человека. Сперва вы говорите одно, а потом совершенно другое. Было недолгое просветление, когда вы говорили о Второй симфонии Малера, да и то, скорее всего, потому, что вы торгуете аудиопродукцией. Это последний уцелевший клочок вашей, когда-то целостной, психики. Если вы сдадитесь офицеру, вам не грозит никакое наказание, к вам будут относиться как к больному, каковым вы, конечно, и являетесь. Ни один судья не осудит человека, говорящего то, что говорите вы.
– Верно, – поддержал коллегу патрульный. – Вы только расскажите судье, как Бог беседовал с вами из бамбукового куста, и он тут же отпустит вас на все четыре стороны. Особенно если вы признаетесь, что вы отец Бога…
– Формальный отец, – по десятому разу поправил Ашер.
