товар мы сразу скидывали туда; это сильно упрощало процедуру.
Проблема в том, что расслабление происходит не в жизни, а в голове – прямо как булгаковская разруха. Опять возникло подленькое ощущение крутизны: все достигнуто, и дальше жировать будем. Всего-то за неполных полтора года дураки не учатся даже на своих ошибках. Одна из которых – непонимание правила «главное – не заработать капитал, а удержать его», о чем нам с Доктором когда еще Давик говорил. Вот и получается, что, когда цель достигнута (причем и цель-то не особо большая: так себе капиталец), развитие выключается. А с ним – и самосохранение. Сколько ж раз на одни и те же грабли…
Так или иначе, опять пошло наслаждение крутизной. Небольшой штрих: опять возобновился роман с Настей, на сей раз – по телефону. Моя вечная проблема все же уехала к мужу в Штаты, но жили они плохо, все шло к разводу (этим вскоре и закончилось). Настя жаловалась на мужа, плакала – и все это со Флориды и, само собой, за мой счет. В «лучшие месяцы» я наговаривал баксов по пятьсот – шестьсот.
Но не телефонной романтикой единой. Дошло до того (этого раньше вообще никогда не наблюдалось), что я решил приколоться от роли «папика». Довольно мелкого, прямо скажем, но и тем не менее. Нашел в коктебельской тусовке девку со смешной фамилией Парийская – и давай удовлетворять ее прихоти.
Нет, не похоти, а именно прихоти. Которые сводились по большей части к пожеланиям модно клубиться. Три-четыре довольно пафосных клуба за ночь, коктейли, пляски… А к шести утра надо барышню домой отвезти.
Тем более что в шесть утра ничего особо уже и не хочется. Благо, что тщеславие пощекотать уже вполне удалось: Ирка вполне вписывалась в мои стандарты, и даже с запасом. Маленького роста, с роскошной гривой темно-коричневых волос и отменным бюстом – даже, пожалуй, слегка выходящим по размеру за рамки моих предпочтений.
Казалось бы, бери да еби, но моя версия «папиковщины» почему-то предусматривала другие сценарии. Гордыня – опасный грех; как выяснилось, иногда она даже сильнее похоти.
Девушку такой папик тоже вполне устраивал. Ну а чего: неглупый, веселый, к тому же при деньгах, прикинутый и по кабакам модным водит. А для половой жизни был какой-то не то друг, не то сожитель. То есть комплексов особых у девушки не было (если хорошо попросить – не откажет), но и в койку не сказать чтобы очень стремилась. А я, как было указано выше, не просил и не настаивал.
– Ну и сколько вы на эту Парийскую за последний месяц потратили? – ядовито поинтересовался Граф.
– Да я не считал, но примерно в двушку грина наши гулянки обошлись. Ну, как на нее – я ж сам тоже плясал-выпивал. Ну да – где-то двушка.
Вова крякнул, а Иванов сморщился так, что лицо его стало напоминать крепко пожухшую грушу. Проживание за городом с женой и двухлетним ребенком не располагает к особым восторгам насчет клубной жизни компаньонов. Со всеми поправками на маленькие половые радости в командировках.
Первый звонок
В чем-чем, а в фарисействе и ханжестве Бублика обвинить было трудно. Бывший спортсмен-профи, к женскому полу он относился вполне цинично. Правда, и темперамент был изрядно подкошен многолетним пьянством – так что на полноценные блядки вытащить мне его удавалось считанные разы. «Жирная скотина», как Вова уже часто именовал супругу вполне очно, причем в совершенно трезвом виде, отбивала желание ходить не только направо, но и налево. Опять-таки завязка: что за кайф трахаться без бухла?..
С кайфами у Графа вообще была какая-то странная засада. Алкоголь исключен еще на месяц-другой, шмаль курить в компании особо не приглашают, а в одиночку дуть все-таки скучно и обидно.
Причем совсем в одиночку. Супружеские обязанности сиятельный время от времени все же исполнял, и к концу осени стало понятно, что жену надо будет скоро везти в роддом. Так оно и случилось; роды были тяжелыми, и Марина отправилась в больницу на несколько недель.
К этому времени я уже начал отмечать у Бубела странности в поведении.
– Вова, давай я к тебе сейчас заскочу, перетрем по делам!
– Не, лень. Я только домой пришел, спать буду.
– Какое спать, полдевятого вечера!
– Ну, не знаю, я устал. Включу телевизор, постановку посмотрю… В общем, всего доброго, до свидания.
И так – все чаще и чаще. Более того, нередко я обнаруживал Графа спящим и в офисе, прямо за козловским столом.
– Граф, ты что, вагоны ночью разгружал?!
– Нет, просто не выспался. Сам понимаешь, вся эта беременность…
На беременность можно было списать многое, кто бы спорил. Но с отправкой супруги в роддом Бубел расклеился еще больше: в офисе он особо не появлялся, почти безвылазно сидел дома и очень болезненно реагировал на попытки зайти в гости.
– Что за ерунда? – делился я с Ромой. – Граф какой-то не такой совсем стал. Спит круглые сутки, и вообще ему как-то все по хер стало. Вы там его не укурили до срыва башни, случаем?..
– А ты что, не в курсе?
– Что такое?
– Вова вообще-то уже пару месяцев на герыче сидит.
– Что-о?! – Я едва не выронил трубку. Что такое героин и что происходит с его любителями, видеть довелось немало – зрелище очень так себе.
– Погоди, а ты действительно не знал? Он же особо и не скрывал вроде. Скорее, наоборот – бахвалится. Типа, придет в гости – и сразу норовит всех угостить.
– Ой, бля, – только и смог выдавить я. – И главное – нашел время.
Об открытии немедленно сообщил Иванову. Евгений пришел в ужас, но, опасаясь участия в неприятных разборках, попросил политбеседу провести меня.
– Да какой героин, Серега, ты чё! – ушел в жесткий отказ Бубел. – Ну да, пару раз бандюки твои угостили – и все! Ты кому веришь: мне или этому фуфлогону?..
Рома был персонажем не без странностей, и приврать за ним действительно водилось. Граф же врал только в запоях («Где бухло спрятал?» – «Нету никакого бухла!»), а провести несложную аналогию я как-то не догадался. Говорю же: расслабился.
– Может, тебе вены показать?! – кипятился Вова. – Я-то покажу, но тебе потом самому стыдно будет.
– Показывай, чего! – Черт, а ведь предложение должно было исходить от меня. Ох, неудобняк.
– Ты точно этого хочешь?!
– Ты же сам предложил, вот и посмотрим.
– На, блядь, смотри! – Бублик закатал рукава. Вены на обеих руках были только что не девственно чистыми. – Или, может, тебе другие вены показать?! – Граф впал в ярость. – Может, я уже сразу в хуй колюсь?! Как, штаны снимать?
– Да успокойся ты! – Паховые вены используют только совсем конченые наркоманы, это я знал точно. – Да-а, ай да Рома…
– Я этому козлу при встрече в жбан засажу, – пообещал компаньон, раскатывая рукава. – У меня жена рожает, а он такую херню за спиной говорит. Ну ур-род! Ты, кстати, тоже хорош – друг, называется. Мне не поверил, а этому дурко – так сразу!
Я смутился и даже, кажется, покраснел. Нехорошо получилось, ой как нехорошо! Еще и Женю напряг, а он известный параноик. Так или иначе, вопрос был снят, а на Романа я крепко обиделся. И решил обойтись без предъяв, а просто намертво прекратить общение.
То есть это я думал, что вопрос снят – а заодно убедил в этом и Иванова.
