Партнер за решеткой
Иванов был не просто серьезен – но, судя по голосу, еще и изрядно напуган. Но говорил при этом на удивление решительно:
– Сергей Юрьевич, немедленно приезжайте на Старую! Мы с Графом вас очень ждем.
– Да погодите вы, я только что проснулся. Может, перенесем разговоры на вечер?
– Нет, никакого вечера. У нас серьезные проблемы.
– Да объясните по телефону, что там еще такое?..
– Нет, по телефону не получится. Приезжайте. – И он повесил трубку.
И интонации, и непривычная манера строить фразы – все говорило о том, что случилось что-то действительно серьезное. Так оно и вышло.
– Борю посадили, – без привычных длинных предисловий сообщил Евгений. – С утра Андрей звонил.
– То есть как это?
– Хищения, Сергей Юрьевич, хищения. Станция, если вы не в курсе, государственное предприятия. И то, чем там Борис занимался, называется «хищения».
– А можно поподробнее?..
– Подробнее не получится. Андрей сам в бега собирается и был краток. Короче, Боря под следствием, мера пресечения – арест.
– И что от нас требуется? – М-да, неожиданная новость. – Денег просит?
– Ну, это все-таки не ваши бандюки – сами как-то разбираются. Но пока ситуация такая. Я позвонил в Иваново Ванюшкину – его сегодня уже вызывали к следователю.
– Что, и его еще?
– Нет, как свидетеля. ПОКА как свидетеля.
– И что?
– А это мы вас хотели спросить – и что? Для этого с Владимиром Васильевичем вас и пригласили. Это ведь вы у нас пока президент.
Последнее «пока» мне не понравилось категорически: умеет Иванов метнуть говна в кашу. Ну, это ладно – тем более что все договора с АЭС (и остальные тоже) шли не через фонд. Фонд, как мы и договаривались изначально, был абсолютно чистеньким – уже хорошо. Но все равно неприятно, и главное – что теперь делать?
– Так, давайте думать. По прошедшей большой сделке, полагаю, у станции претензий нет?
– Опять-таки ПОКА нет.
– Ну и не будет скорее всего. Начальство нас вообще не видело, Бориных подписей рядом с нашими нигде нет. К тому же по сравнению с другими взаимозачетными конторами мы выступили сверхкорректно.
– Согласен. А налоги?
– Ну, это нужна кросс-проверка, – успокоил я компаньонов. – Что вряд ли. На станцию работали десятки взаимозачетчиков, если не сотни, да и сумма у нас мелкая. Согласны?
Иванов с Графом синхронно кивнули.
– Более интересный вопрос: чего нам со станцией теперь делать? Ход к начальству закрыт окончательно.
– Именно, – подтвердил Евгений. – Кстати, еще одна «приятная» новость – я забыл ее на прошлой неделе озвучить. Похоже, что Москва собирается менять все руководство. Хотят туда посадить каких-то комерсов то ли из «Росэнергоатома», то ли из «Энергоатомфинанса». Но это не сейчас, само собой.
– Погодите, а что у нас с тамошним отделом маркетинга?
– Ну, Евсеев переехал в Москву, в министерство.
– А кто на его месте?
– Ну этот, молодой… ммм… Максим.
– Это через которого мы на станцию векселя приходовали?
– Он самый, черненький такой, благобразный.
– Так с ним и будем работать, а что делать?
– Ммм… но он же у нас денег никогда не получал.
– Значит, надо базарить, Евгений – ну что вы как маленький! «С потерей Москвы не потеряна Россия!», – блеснул я напоследок знанием классики.
Все-таки бэкграунд интеллигента не пропьешь, как ни старайся. При том что из книг я последнее время читал все больше детективы и боевики: как сейчас помню автора с говорящей фамилией Деревянко. Куда деваться, частые командировки располагают к поглощению макулатуры; я даже изобрел для подобного чтива специальный термин «хуевые книжки». Чем невыгодно отличался от того же Иванова, сумка которого обычно была набита всякого рода «Мирами братьев Стругацких». С Графом было проще: читать он вообще не шибко любил.
Удомельские горести
К Максиму, придумав формальный повод, мы заехали через неделю. Он, как выяснилось, остался доволен нашим сотрудничеством, но о перспективах говорить затруднился. Подтвердились наши опасения: руководство на станции и впрямь должно было вскоре поменяться.
– Приезжали к нам эти ребята из Москвы, – без особого энтузиазма сообщил Максим. – Крутые, на джипах. Хотя не бандиты точно: культурные такие. В общем, надо ждать. Я еще не уверен, что сам в своем кресле останусь. Так что давайте подождем; если все эти перемены завершатся нормально – будем работать!
Готовность к сотрудничеству – это, конечно, хорошо. Особенно с учетом того, что мы прозрачно намекнули о готовности «поделиться» и особых возражений это вроде не вызвало. Правда, было решительно непонятно, чего там придумают эти московские комерсы, новое начальство. Ладно, подождем, но расклад не особо радостный.
Дальнейшее развитие событий наши опасения подтвердило. Москвичи начали глобальную перестройку всей работы станции – в том числе и в части взаимозачетов. Так что пауза по-любому затягивалась минимум на пару месяцев. Впрочем, Максим на своем месте все же уцелел – уже неплохо.
Раз уж все равно оказались в Удомле, зашли к Андрею. От Бориса особых новостей не было; единственная радость – сидел он во вполне комфортных условиях. Все-таки для маленького городка – далеко не самый последний человек, при этом с обширными связями во всех сферах.
– Помню-помню, – попытался смягчить обстановку Иванов. – Борис мне рассказывал: он как-то ближе к ночи очень пьяный приперся в здешний центровой кабак, а его не пускают. Как, почему, что такое? Оказывается, главные чечены города что-то обмывают. Боря вызывает хозяина кабака и говорит ему: «Слышь, иди к гостям и скажи, что есть в Удомле и ДРУГИЕ уважаемые люди!»
– И чего?..
– Ну как чего – пригласили к себе, разумеется. Оценили. И согласились.
– Ладно, – прервал я не вполне уместные воспоминания. – Ты лучше скажи, Андрей, чего ты там за бега свои говорил?.. Тебя-то каким концом эта станционная байда затронула?.. Ты же вроде не при делах: сидишь себе на рынке…
– Да у меня другие дела, как бы не похуже.
– Что еще?..
– Ну, ты ж знаешь, как мы с девками вопросы решаем… Дверцу машины открыл – иди сюда! Если кто не садится – силком затаскиваем. Благо, что потом все довольны вроде.
– И чего, кого-то не того затащил?..
– Да не поверишь, сама пришла! И я ее даже не трогал, ребята развлекались.
