– Что это вы тут делаете? – невинно поинтересовался стоящий за спиной Иванов.
– Да пиздюлей этому мудаку выписываю, если угодно, – прошипел я. – Вы бы помогли, что ли.
– Чему помогать?
– Нашли время дурака валять! Я его один не скручу, а браслеты на него надеть надо!
– Ах, браслеты! – вывернулся из моих объятий Вова. – Меня – в наручники?! Ништяк придумали. Щас я вам покажу, блядь, браслеты!
Тут уж и Иванов понял, что шутки кончились. Вдвоем мы еле справились с бывшим мастером спорта, который как будто обрел второе дыхание.
– Так, за спиной ласты клеить не будем – негуманно, – пыхтя, прикидывал я. – Женя, ну-ка сведи ему руки вот так… А теперь вот так!
Одну руку сковали. Вова слабел, но что дальше-то делать?
– Ладно, будем действовать по бандитским книжкам. Тащим его к батарее!
– Зачем?!
– Известно зачем. Пристегнем, а там разберемся.
– Но это же негуманно!
– Фиганно. Тащи, говорю! – прикрикнул я на Евгения.
Через пару минут дело было сделано. Вова расклячился у окна и смотрел на нас затравленным зверем.
– И что дальше? – Вполне резонный вопрос. И что прикажете отвечать Иванову?..
– Дальше… Дальше вот чего. – Я вышел на кухню и вернулся с запасами. – Вот тебе, сиятельный, вода, вот харч. А вот в эту баночку… ну, сам понимаешь. Дотягиваешься?.. Очень хорошо. Вот и сиди тут теперь, лишенец. А мы пошли.
– Куда?
– По домам, само собой. Ближе к ночи я заскочу; протрезвеешь – выпущу.
– А спать мне как?
– На полу. Ведешь себя как пес – так и спи, как собака! – Я кинул на пол покрывало от кровати. – Вот тебе и подстилка.
– Суки!.. – Голос Бублика звучал уже не яростно, а жалобно. – Отпустите!
– Извини, Вова, – ты не оставляешь выбора. Такие дела, сиятельный, такие дела.
Морщась от воплей прикованного, аки Прометей к скале, Графа, мы поспешно покинули новоявленную тюрьму. Я предложил прогуляться до Беговой и посидеть у меня.
– Волнуюсь я, Сергей Юрьевич, – признался Иванов. – Он же там дергаться будет, а наручники затягиваются. Кисти отекут…
– Будем надеяться, не затекут. Метод получился жестковатый, а что делать? По-любому часа через три его проведаем. Авось придет в себя. Если нет – будем разбираться на месте.
Ждать три часа не пришлось. Минут за сорок до назначенного срока Бублик позвонил сам.
– Ну что, тюремщики, заковали?.. А я вот расковался!
– Погодь, ты где?
– Да дома я, до-ма!
Я начал про себя ругать производителей негодных наручников. А надо было, как выяснилось, – собственную неаккуратность.
– Короче, я до телефона дотянулся, – пояснил Граф. – Позвонил ментам, они – спасателям, те дверь и открыли. Дверь я сейчас на нижний замок закрыл, верхний менять придется.
– И что ты им сказал?
– Да не ссы, не сдал я вас, тюремщиков. Сказал, что приковался сам, по пьяни, а ключ как-то потерял. Денег дал, они все и схавали: им-то что?
Я впал в легкий ступор. Вроде все решилось не худшим образом – да еще и ехать никуда не надо.
– Спасатели меня еще и до дому подбросили, – закончил Бублик. – В общем, я спать ложусь; хватит, позажигал.
Володя тогда пил еще недели две, после чего в очередной раз был отвезен на зашивку. И теперь вот, похоже, новый рецидив.
Недолго музыка играла
На сей раз Граф объявился быстро, ближе к ночи. Голос у него был не шибко трезвый и очень довольный.
– А мы тут в Серебряном бору отдыхаем, – гордо заявил он. – С Леной.
– Какой еще Сербор, март на дворе! – изумился я. – И какая еще Лена?!
– Как это какая, секретарша наша! Она тебе вот приветы передает, – В трубке действительно был слышен женский смех. – Сидим на даче, шашлыки жрем.
– Бухаете?
– Ну так – в разумных пределах. Скажи Марине, что я в командировку уехал, короче. Буду послезавтра.
– Какую еще командировку, ты чего несешь? Я с ней утром беседовал и про командировки ничего не говорил.
– Ну, придумай чего-нибудь, ты же ум-ний!
Отлично! Вова с телками расслабляется, а мне выкручиваться. Нет, прав Иванов: надо этого Графа куда-то сплавлять.
Марине я даже не очень сильно наврал. Сказал, что Бубел мне позвонил в меру пьяный, сидит на даче под Москвой. Телефона там нет, к ним приятель с мобилой заезжал. Может, завтра привезут в Москву, может – послезавтра. Она поплакала, но поверила – а что еще делать?
Домой Граф явился к обещанному сроку, но в таком состоянии, что я даже думать не стал, как себя вести дальше. Вызвонил Комиссарова, погрузили Бубла в машину – и отправились по знакомому маршруту зашиваться. Благо в больнице на Саляма Адиля как раз дежурил знакомый нарколог.
– Что, опять? – удивился он. – Еще вроде полугода не прошло.
– Как раз полгода и прошло. В общем, возникли кое-какие проблемы. – Про героин говорить категорически не хотелось. – Короче, с меня двойная такса, мы люди с понятием.
– Это какая у него вообще зашивка по счету?
– Всего?.. Четвертая.
– Ого! Ладно, давайте уж сюда вашего пассажира…
Иными словами, попил наш Бублик недельку и снова угодил в лапы врачей: «недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал». Когда сиятельный ухитрился зацепить Лену, я так толком и не понял, но похоже, что это была не первая их гастроль. Впрочем, это уж точно не мои проблемы.
Проблемой стал Иванов. Очередные фокусы Графа вызверили его окончательно. Евгений ходил букой и, главное, предпочитал отмалчиваться. Лучше бы уж бурчал чего-нибудь, а так получалось совсем уж некузяво.
Видно было, что Евгений думает какие-то думки, причем по всем признакам явно не на пользу общему делу. Так оно через пару месяцев и оказалось.
Именно после эпопеи с зашитием я понял, что отдыхать хочу тихо – чем тише, тем лучше. Свете был дан сверхжесткий отлуп: хватит нам и своих красавцев. Хорошо хоть, что с Вовой гимор у меня на сей раз получился короткий: подумаешь, три дня напрягов.
С путевками вопрос решился быстро и хорошо. Шейховский «Новотель», судя по фоткам, выглядел вполне пристойно и находился на первой линии, прямо посреди променада. Много зелени, а рядом синеет море. К тому же спецпредложение было просто неприлично дешевым, даром что «четыре звезды». В общем, подчищаем дела – и вперед, в направлении пляжа. А реализацией товара пускай господа партнеры занимаются: Бубел теперь вообще «по жизни виноват» после двух подряд косяков.
