— Пару часов назад мы достигли Южного седла, и скажу тебе, так еще я сроду не уставал. Последние дни самочувствие препротивнейшее, но силы пока есть.
— Ты хоть спишь?
В трубке раздался звук, похожий на фырканье.
— Уж и не помню, когда последний раз спал больше двух часов кряду. Но тут забываешь об усталости. И о боли забываешь. Это нечто, Джози, наше восхождение! Исполняется величайшая мечта всей моей жизни. Уже вижу, как покоряю десятки других прекраснейших вершин мира, прямо отсюда, вот с этого места, где сижу. Ради такого стоит помучиться.
— Как погода?
— Идеальная. Небо чистое, ветра почти нет.
— Значит, ты точно пойдешь до самой вершины?
— Конечно! Если погода не испортится, примерно в полночь по вашему времени я буду на вершине.
— Мне страшно за тебя, Себастьян.
— Да будет тебе. Я в хороших руках. У нас полно кислорода, куча крепких выносливых шерпов, работаем только со страховкой. Как реагирует пресса?
— Великолепно. Как только перешлешь снимки, они будут помещены на всех первых полосах. Я глаз не сомкну, пока не узнаю, что ты вернулся в базовый лагерь.
— Мне пора. Тут к телефону целая очередь.
— Ладно. Мне тоже пора бежать. Дорогой, береги себя! Возвращайся целым и невредимым. Ради меня.
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю.
Засигналил домофон: водитель сообщал, что машина у крыльца. Часы показывали четверть шестого. Пора было ехать в студию.
Джози вышла на улицу. Воздух полнился предрассветной прохладой. На тротуаре толпились репортеры.
— Доброе утро, господа.
— Есть новости с Эвереста?
— Есть. Себастьян принял решение продолжать восхождение до самой вершины.
— Как настроение?
— Он спокоен и уверен в себе. Что называется, готов к тяжелым испытаниям.
— Вы волнуетесь за него, Джози?
Она рассмеялась и, сев в лимузин, откинулась на кожаную спинку заднего сиденья.
— Прошу прощения. Мне больше нечего добавить. Подождем до вечера. Тогда все и прояснится.
* * *
Хэл потер ладони, разогревая окоченевшие пальцы.
— Так. Теперь попробуем создать небольшую лавиноопасную зону, миниатюрный испытательный полигон, — чтобы проверить устойчивость снежного покрова.
Он раздал членам группы алюминиевые лопаты и показал, где копать. Минут через пятнадцать в склоне горы был готов вертикальный шурф.
— Итак, перед вами разрез снежного покрова, сложившегося за зиму. Уэнди, — обратился он к женщине из группы. — Вот вам пластмассовая линейка, зондируйте снег. Начните с верхней части и постепенно перемещайтесь вниз. Как только почувствуете какие-то изменения, сразу скажите.
Женщина приступила к работе и вскоре остановилась:
— Здесь снег тверже, как будто лед.
— Отлично. По мере выпадения снега образуются слои: одни тверже, другие мягче, третьи — зернистые. Сильный ночной мороз превращает выпавший накануне снег в гладкий твердый пласт — именно такой пласт вы только что обнаружили. Такие пласты сохраняются в толще снежного покрова всю зиму. Продолжайте.
Уэнди сдвинула линейку вниз:
— А здесь мягко.
Хэл нагнулся, показывая группе ее очередную находку:
— Видите? Это — потенциально опасный участок. Всего в двадцати сантиметрах от породы — тонкий слой весеннего крупнозернистого снега, большие, неплотно лежащие круглые кристаллы. Такой снег изначально неустойчив. А прямо под ним прочный, отшлифованный ветрами наст — скользкий, как стекло. Это значит, что вся масса выпавшего за зиму снега покоится на своего рода подшипниках из кристаллов.
Он поднялся чуть выше по склону.
— А теперь испытаем устойчивость снежного покрова на практике. — Хэл высоко подпрыгнул и всей своей тяжестью грузно плюхнулся на склон.
Ничего не произошло.
— Черт!.. — На лице Хэла отразилось недоумение. — Очень странно. Я был уверен, что снег не выдержит. Нынешней зимой с лавинами творится что-то необъяснимое.
Он взглянул на термометр, прикрепленный к его рюкзаку.
— Все еще минус четыре, — сообщил он. — Пожалуй, это единственное объяснение. Снежный покров приморозился.
— А если температура поднимется? — поинтересовался кто-то из группы.
— Ну, прогнозирование схода лавин — наука не настолько точная, как хотелось бы. Однако, если быстро потеплеет, по этому рыхлому слою соскользнет разом весь снежный покров. В этом случае может сойти экстремальная лавина.
— Это еще что такое? — При виде серьезного выражения на лице Хэла у Рейчел засосало под ложечкой.
— При экстремальной лавине происходит обрушение снежных масс со всех склонов — практически одновременно. Вся горная гряда обнажается меньше чем за десять минут. Надеюсь, нам это не грозит. Последний раз подобный обвал случился в восемьсот семьдесят третьем году.
Хэл посмотрел на часы. К полудню он должен вернуться в свой кабинет, чтобы передать отчет о состоянии снежного покрова на местную радиостанцию.
— Ладно, ребята. Занятие окончено. До встречи на следующей неделе.
Группа разошлась, а Хэл нагнулся и сунул руку в снежные кристаллы слабого горизонта.
— И что ты думаешь? — спросила Рейчел.
— Даже не знаю. Но на всякий случай надо объявить лавинное предупреждение.
Километра полтора они шли на лыжах, до того места, где оставили «тойоту», затем сели в машину и поехали в хижину — деревянный дом, выстроенный Хэлом пять лет назад.
Хижина стояла на краю одной из живописнейших долин Чугача. Из окон открывался вид на горы. В ясный день из гостиной просматривалась округа в радиусе ста километров, но сегодня видно было на расстояние брошенного снежка, не дальше. На крыше лежал толстый слой снега.
Рейчел отправилась в фотолабораторию проявить пленки. Хэл прошел прямо в свой кабинет, надел наушники и соединился с радиостудией в Анкоридже. Вскоре он услышал знакомый голос продюсера Энджи.
— Ты на связи, Хэл?
— На связи, Энджи. Как дела?
— Дел хватает. У тебя эфир через двадцать секунд.
Хэл следил за секундной стрелкой на настенных часах. Наконец на связь с ним вышел ведущий Бен Оуэн.
— А теперь послушаем Хэла Мара, директора Службы горнолавинного надзора штата Аляска. Он представит очередной отчет о состоянии снежного покрова. Доброе утро, Хэл.
— Привет, Бен. Только вот утро не очень доброе. Меньше чем за трое суток снежный покров увеличился на два метра, и вся эта масса лежит на довольно хлипком фундаменте. Это бы еще полбеды, но
