голову обрушались полчища молодчиков самого подозрительного вида. Впрочем, среди собравшихся был один вполне респектабельный господин, назвавшийся старшим констеблем Суссекса. Альберт Хадсон даже допускал, что где-то видел его прежде. А еще был некто в костюме для крикета, заявивший, что он-де старший инспектор. И бродяга-оборвыш, по которому кутузка плачет. И господин в рыбацком свитере, который всем заправлял. Какой-то юноша непрерывно что-то зарисовывал в блокноте. Хадсону показалось, что он рисовал пожарные машины. Вдобавок еще один человек, тоже выдававший себя за пожарного, а в конце стола восседал господин с мягким взглядом, заявивший, что он прибыл от самого премьер- министра.
Альберт Хадсон решил до последнего дыхания защищать честь и по возможности имущество своего отеля.
— Прошу простить меня, джентльмены, если я не верно вас понял. Пожалуйста, прошу меня простить. Правильно ли я понял, что вы собираетесь поджечь отель?
Пауэрскорт вздохнул. В мыслях он был за четыреста ярдов от своего номера — на набережной Брайтона.
Тут вмешался старший констебль и голосом, который его домашние между собой называли «гласом, оглашающим Акт о подавлении мятежа», обрушился на управляющего:
— Мой дорогой Хадсон, — начал он, потирая ладони, — конечно, для вас это все весьма неожиданно. Поверьте, мы вовсе не собираемся поджигать ваш отель, а лишь предполагаем организовать что-то вроде несчастного случая, где дыма будет больше, чем огня. Нам необходимо выкурить пару злодеев, которые похитили жену лорда Пауэрскорта и держат ее в заточении у вас на шестом этаже. Это надо сделать максимально быстро, чтобы похитители не успели убить свою пленницу. Возможно, лорд Пауэрскорт соблаговолит показать вам записку, которую эти негодяи оставили в его доме пару дней назад.
Пауэрскорт порылся в кармане.
— Вам совсем не обязательно быть в курсе дел Банка Харрисонов, — заметил он. — Это конфиденциальная информация. Но из письма вам станет ясно, что они собираются сделать с моей женой.
Он протянул записку. Альфред Хадсон прочел два последних предложения и побелел как мел.
Третья часть Девятой симфонии Бетховена начинается со вступления, похожего на гимн.
Именно во время исполнения этой симфонии в лондонском Альберт-Холле лорд Пауэрскорт пять лет назад сделал предложение леди Люси. Он помнил, что не осмеливался произнести положенные слова вслух и написал их на обрывке газеты, так как опасался, что если не Бог, то Бетховен обрушит на него свои громовые раскаты.
Дирижер был доволен оркестром. Как знать, может, это исполнение положит начало переменам в его карьере? Услышав первые такты, посетители ресторана оторвались от своих лобстеров и устриц. «Возможно, тот господин в рыбацком свитере и был прав, — подумал дирижер. — Эта музыка пойдет на пользу их душам».
Наверху на шестом этаже леди Люси ловила каждый долетавший звук. Она понимала, что Бетховен не входит в обычный репертуар ресторанных оркестров. Это не вальс и не какая-нибудь веселенькая пьеса. Хотя леди Люси была связана, но всем телом подалась к окну. Ее охранник тем временем читал иностранную газету.
Пауэрскорт тоже прислушивался к звукам, долетавшим с набережной. Он знал, что оркестр уже должен был начать играть, и наделся, что Люси услышит и узнает музыку.
И Люси узнала. И поняла, что это послание, и догадалась — от кого. Она вспомнила тот вечер в Альберт-Холле, как тихо плакала, когда услышала впервые эту мелодию. Тогда она проплакала до самого конца исполнения. Но теперь ей нельзя плакать, иначе ее тюремщики заподозрят неладное. Ей хотелось петь, кричать, снова исполнить свою собственную «Оду к радости», как тогда, пять лет назад, в темной ложе, когда Фрэнсис сделал ей предложение.
«Он нашел меня, — прошептала она про себя, стараясь смахнуть подступившие к глазам слезы. — Фрэнсис нашел меня. Он придет».
Величайшим усилием воли леди Люси слегка повернулась в кресле и сделала вид, что уснула.
Фрэнсис спешит на помощь. Он идет.
— А что я скажу моим директорам? И совладельцам? — раздраженно вопрошал Альберт Хадсон, управляющий отелем «Король Георг Четвертый». — Дай вам волю, так вы тут и камня на камне не оставите. А с кого потом спрашивать за ущерб?
Альберт Хадсон обвел взглядом собравшихся. Он считал, что выложил на стол свою козырную карту, но сразу понял, что ошибся.
Господин в рыбацком свитере мягко заговорил с ним.
— Мы обо всем позаботимся, мистер Хадсон. Вот мистер Макдоннел специально прибыл для этого из Лондона. Он личный секретарь премьер-министра.
Макдоннел тоже, как мог, старался успокоить пожилого управляющего, чей отель во имя национальных интересов они собирались превратить в священный костер.
— Я привез письмо премьер-министра, мистер Хадсон. Он пишет, что правительство Ее Величества оплатит все необходимые ремонтные работы в любом из отелей Брайтона, который будет поврежден в результате операции, проводимой лордом Фрэнсисом Пауэрскортом и старшим констеблем Суссекса. Вот, прочтите.
Таков был результат телеграммы, отправленной Пауэрскортом. Ранее в письме он описал затруднения, которые могут возникнуть в ходе операции. Одно-единственное слово «Шомберг» означало просьбу о личном присутствии Макдоннела.
Хадсон недоверчиво уставился на лист бумаги, словно подозревая, что это подделка.
— У меня также есть письмо от премьер-министра, — сделал свой выпад старший констебль, — оно дает мне право в течение сорока восьми часов распоряжаться по своему усмотрению в любой из гостиниц Брайтона и его окрестностей. Конечно, я не собираюсь превышать свои полномочия и предпочитаю добровольное сотрудничество насильственному принуждению. Объединив наши усилия, мы вернее достигнем поставленной цели.
Пауэрскорт попробовал представить, во что превратится отель, если в нем станут заправлять полицейские. Наверняка введут множество мелких правил и указаний. Потребуют, чтобы все ходили в форме. А за пьянство будут отправлять под арест в подвал. Завтраки, обеды и ужины станут подавать точно в установленное время.
Альберт Хадсон снова обвел взглядом собравшихся. Джо Харди показалось, что бедняга вот-вот расплачется, такое отчаянье отразилось у него на лице при мысли о том, как огонь и дым разрушают здание, которое он берег и лелеял почти пятьдесят лет.
— Хорошо, джентльмены, — сказал он. — С величайшей неохотой, величайшей неохотой, я передаю отель «Король Георг Четвертый» в ваше распоряжение. Если ваша операция провалится, я скажу дирекции, что моей вины во всем этом нет. Надеюсь, я могу на этот вечер эвакуировать наших постояльцев?
Старший инспектор покосился на Пауэрскорта.
— Боюсь, это противоречит нашим планам, мистер Хадсон, — Пауэрскорт старался говорить как можно мягче. Он думал о том, услышала ли леди Люси его музыкальное послание. — Пожар в основном затронет лишь верхние этажи западного крыла. Как вам известно, люди, которые нас интересуют, находятся в номерах шестьсот семь и шестьсот восемь. Присутствующий здесь мистер Харди — эксперт по пожарам, приехавший из Лондона. Он и старший офицер Мэтьюз из местной пожарной бригады сегодня вечером разработают подробный план поджога. Но в любом случае нам очень важно, чтобы эвакуация остальных постояльцев проходила непосредственно в момент пожара. Так все будет выглядеть более убедительно. В любом случае нам кажется, что следует ожидать некоторого переполоха. Возможно, кто-то из женщин станет кричать. Или заплачут дети. Конечно, это прискорбно, но в данном случае — нам на руку. Когда шум достигнет шестого этажа, я надеюсь, он убедит двух негодяев, похитивших мою жену, что они тоже должны покинуть свои комнаты — иначе от них лишь угли останутся.
Старший инспектор Тейт что-то записал в своем блокноте. «Уж не собирается ли он нанять несколько
