— Я только что с континента. Спешу домой к Мэри и детям, если они еще не уснули.
— Чаю? Или бокал вина? А может, лимонад? — Леди Люси всегда спешила облегчить страдания путника.
— Лимонад — это было бы замечательно, леди Люси. В этих поездах такая пылища! Лимонад — именно то, что нужно.
— Фрэнсис, ты еще не забыл про тот труп, что выловили у Лондонского моста? Кажется, у меня есть кой-какие новости, хотя я и не уверен. Я был по делам в Германии, в Берлине. Такой ужасный город — совершенно прусский! — Берк покачал головой. — А еще во Франкфурте и парочке других мест. Единственный из известных мне людей, кто соответствует вашему описанию… Ах, спасибо большое!
Берк умолк и стал с жадностью пить лимонад.
— Какая удивительная забота об усталом путнике! — улыбнулся он леди Люси. — Может, это нам пригодится… Так на чем я остановился?
Он огляделся, словно не был уверен, во Франкфурте он или в Челси.
— Ах да, единственный знакомый мне человек, соответствующий описанию, сообщенному Фрэнсисом, — это старый мистер Харрисон из Банка Харрисонов. Кажется, его крестили Карлом Хайнцем, но в наших краях его знали как Карла, так вот он как раз подходит по возрасту.
— А сколько, ты сказал, ему было лет? — спросил Пауэрскорт.
— Может, за восемьдесят или около того. Я тайно навел справки в Сити — ты не представляешь, какие последствия для частного банка может иметь тот факт, что его основателя нашли в Темзе, да еще без головы! — и мне доложили, что старик якобы находится в Германии, во Франкфурте или в Берлине.
И вот… — гость снова улыбнулся леди Люси и, вспомнив их первую встречу, подумал, что пять лет замужества лишь усилили ее очарование, — все же довольно странно, что человек в таком возрасте отправляется в Германию, да еще в это время года. Ну, скажем, через пару месяцев — другое дело. Впрочем, этот Харрисон всегда был страшным упрямцем. Но все же, — Берк подался вперед и взглянул леди Люси прямо в глаза, — я попытался еще кое-что разведать, пока был в Германии. Я сказал, что слышал, будто старый мистер Харрисон в городе, и мечтал бы с ним отобедать. Так вот, я отовсюду получал один и тот же ответ. Карла Харрисона не было в Берлине. Карла Харрисона не было во Франкфурте. Не было его и в Гамбурге. Выходит, меня не верно информировали. Итак, — Берк встал, прищелкнул каблуками на немецкий манер и поклонился, — старика Харрисона нет в Германии. Старика Харрисона нет в Лондоне. Но зачем тогда было говорить, будто он в Берлине, если его там нет? Как ты думаешь, Фрэнсис?
Пауэрскорт рассматривал кончики своих пальцев, осторожно растирая их. Первой заговорила леди Люси.
— А не мог он уехать куда-нибудь еще? На итальянские озера или куда-то на побережье Рейна. Ужасно, если труп окажется этим самым бедным стариком.
— Ну, вряд ли его можно назвать бедным, — весело рассмеялся Берк, — поговаривали, что он способен тягаться с десятью главными воротилами Сити, — такой уж точно не бедняк.
— Будь вы богачом из богачей, вряд ли бы захотели закончить свою жизнь подобным образом. Если, конечно, это на самом деле был старый мистер Харрисон, — вступилась за покойного леди Люси.
— Не представляю, что теперь делать, — пробормотал Пауэрскорт. — Вряд ли новые расследования в Сити дадут какие-то результаты. Может, попробовать что-то выведать в их загородном поместье. Ты, кажется, говорил, оно находится в Оксфордшире, Уильям?
— Верно, — подтвердил Берк, снова напуская на себя деловитость. — Только постарайся действовать с максимальной осторожностью и конспирацией. Харрисонам могли сообщить, что я наводил о них справки на Ломбард-стрит. И уж конечно, им донесут, что я справлялся о них в Германии. Нам следует действовать очень осторожно.
А теперь мне пора домой. Еще раз спасибо за лимонад. Вы не забыли, что приглашены к нам за город на выходные, чтобы присутствовать на введении в должность моего нового викария? Вот уж не представлял, что, приобретая дом и землю, я в придачу возлагаю на себя дополнительные обязанности! — Уильям Берк рассмеялся, радуясь своему новому приобретению. — Тебе придется прочесть отрывок из Библии, Фрэнсис. Не забудь. Я еще и епископа пригласил. «Не возвещайте об этом на улицах Гефа»[6], как говорят пасторы, — Берк улыбнулся хозяевам, — три года назад я спас его епархию от банкротства. Впрочем, это уже другая история.
С этими словами Уильям Берк, финансист и новоявленный владелец имения, скрылся в ночи.
— Фрэнсис, — окликнула леди Люси, — очнись, очнись!
Пауэрскорт погрузился в свои мысли. Жена привыкла к этому. Она с улыбкой наблюдала, как ее муж невидящим взглядом смотрит на гаснущий огонь в камине.
— Извини, Люси. Я размышлял о том, что теперь делать. Мне кажется, надо найти того, кто бы мог все хорошенько разведать в доме Харрисонов. В деревне, в окрестностях, на почте — повсюду.
— Я знаю, кто тебе нужен. — Леди Люси склонилась к плечу мужа и обняла его. — Тебе надо послать за Джонни Фицджеральдом, так? Только предупреди его: пусть будет поосторожнее. В прошлый раз его чуть из-за тебя не убили, а это случилось в глубине Нортгемптоншира. Вряд ли Оксфордшир окажется более безопасным.
Леди Люси вспомнила еле живого шафера на их свадьбе, полицейского, охранявшего входную дверь, и раненого Фицджеральда, перебинтованного, словно мумия, и едва не лишившегося чувств у самого алтаря.
Пауэрскорт улыбнулся жене, вспомнив речь Джонни Фицджеральда на их свадьбе.
— Мы будем осторожны, Люси. Мы будем очень осторожны.
4
— Кларендон-парк построил один набоб на деньги Ист-Индской компании, — объяснял Уильям Берк Пауэрскорту, указывая на свой дом в стиле Палладио недалеко от Марлоу.
Мужчины поджидали свои семейства, пока дамы в последний раз приводили в порядок шляпки и детей перед тем, как совершить небольшую прогулку до церкви, где предстояло ввести в должность нового викария.
— Его построил некто по имени Фрэнсис Ходж. Он сколотил состояние в Индии и вернулся домой, чтобы на старости лет пожить в мире и покое на берегу Темзы. Увы, его мечтам не суждено было сбыться.
— А что стряслось? — спросил Пауэрскорт. Всякий раз, когда ему предстояло читать отрывок из Библии, он немного волновался.
— Беднягу — в конце концов он и впрямь стал бедняком — обвинили в алчности и коррупции. Это было связано с его делами на Востоке, почти как в случае с Уорреном Гастингсом. Куча денег ушла на адвокатов. Ходжу пришлось несколько месяцев кряду таскаться в Вестминстер, чтобы отвечать на вопросы парламентских ханжей и все это время наблюдать, как обесцениваются его акции в Ист-Индской компании. Кажется, в какой-то момент они стали падать на пятьдесят тысяч в неделю.
Пауэрскорт понимал, что дом, судьба которого столь тесно связана с лондонским Сити, не мог не привлечь внимания его родственника-финансиста.
— Уж не опасаешься ли ты, Уильям, — заметил Пауэрскорт, — что история дома как-то отразиться на твоих делах? Тебе-то не грозят ежедневные разбирательства в палате общин. Вряд ли даже самые оголтелые члены парламента станут копаться в твоих делах.
— Да уж вряд ли, — со значением подтвердил Уильям Берк и рассмеялся.
Пока они сидели в маленькой церкви бок о бок с арендаторами и членами их семей, Пауэрскорт думал о своих сестрах. Конечно, они нежно любили друг друга, но было в их отношениях и какое-то соперничество. Элеонора, младшая, выбрала в мужья необыкновенного красавца, но у того почти не было денег. Мэри, средняя сестра, поступила весьма благоразумно, выйдя замуж за Уильяма Берка. А Розалинда, старшая из трех, пожалуй, обошла всех, заключив брачный союз с лордом Пембриджем, аристократом, обладателем солидного состояния и владельцем шикарных особняков на площади Сент-Джеймс и в Хэмпшире. И вот
