– Тогда я поднимусь наверх, – сказал Джим. – Прихвачу с собой нашего маленького друга, Брайен.
Байджу перестал жевать и вопросительно посмотрел на Джима. Джим отвел глаза.
– Зачем, Джеймс? – спросил Брайен.
– На случай, если нам будет грозить опасность, – ответил Джим.
Он многозначительно посмотрел на Брайена. Должен же тот понять, что Гоб для того и взят, чтобы в случае необходимости быстро вернуться в Англию и сообщить Геронде и Энджи о случившемся.
Брайен наморщил лоб и после некоторого раздумья кивнул:
– Как хочешь. – Он посмотрел на блюдо с верблюжатиной. – Пока ты ходишь наверх, я съем пару кусков мяса.
Джим кивнул и направился к двери. Поднявшись по лестнице, он вошел в комнату, в которой они с Брайеном провели ночь. Чтобы взять с собой Гоба, придется надеть плащ. Плащ у Джима остался. Он спал в нем, когда подвергся нападению ассассина. Просто счастье, что Гоб не оказался тогда в потайном кармане, а сидел на струйке дыма у входа в палатку. Гоблина могло просто раздавить, когда Джим катился с горки в объятиях противника.
Пожалуй, стоит воспользоваться магией, чтобы в плаще не было жарко. Хотя нет, лучше обойтись без нее. Каролинус никогда не дает плохих советов. А плащ прикроет кольчугу не только от любопытных глаз, но в от солнечных лучей. Если его не надеть, кольчуга нагреется на солнце и будет еще жарче.
– Гоб, ты на месте? – спросил Джим.
– Да, милорд, – раздался из плаща тоненький голосок гоблина.
– Я надену плащ, и мы отправимся на базар. Надеюсь, ты не потерял трут, который я тебе дал. Ты помнишь магическое слово, которое надо произвести, чтобы трут загорелся и пошел дым?
– Трут у меня, милорд. И я отлично помню магическое слово. Это слово...
– Не произноси его, – торопливо сказал Джим. И тут же спохватился, что заговорил слишком громко. Надо говорить тише – кругом могут быть чужие уши. – Это слово следует произнести лишь в том случае, когда тебе понадобится вернуться в Англию и сообщить леди Анджеле о грозящей нам с сэром Брайеном, опасности. Как только ты произнесешь это слово, трут загорится и пойдет дым.
– Я хорошенько запомню то, что ты сказал, милорд, – ответил Гоб.
– Помни и о том, что это слово можно использовать только один раз. Если ты произнесешь его понапрасну, может случиться так, что тебе негде будет быстро раздобыть дым, когда он понадобится.
– Я все понял. Извини меня, милорд.
– Слово надо использовать только в минуту чрезвычайной опасности. Я постараюсь дать тебе сигнал, когда произнести его. Но, если по какой-то причине я не смогу этого сделать, тебе придется самому решать, стоит ли использовать единственную возможность быстро получить дым и на его струйке вернуться в Англию.
– Я постараюсь правильно распорядиться словом, – сказал Гоб. – Мне оставаться в кармане или можно вылезти? Я бы с удовольствием отправился на базар на твоем плече. Я слышал, меня можно принять за обезьянку.
– Тебе лучше остаться в потайном кармане. Будешь выглядывать из него украдкой. Я не хочу, чтобы кто-то посторонний знал о твоем присутствии.
– Хорошо, милорд, – согласился гоблин. Джим надел плащ и спустился вниз. Блюдо на столике опустело. Байджу с Брайеном явно повеселели. Просить, чтобы плату за еду причислили к счету за проживание в караван-сарае, было бесполезно. Джима просто не поняли бы. Он подозвал слугу, расплатился и вместе с Байджу и Брайеном вышел на улицу.
Базар находился в центре города, в том месте, где когда-то располагались величественные строения, возведенные римлянами. Теперь от этих строений не осталось и следа, они были погребены под слоями песка и грязи. Джим где-то читал, что французские археологи раскопали в Пальмире четыре портика, ритуальный водоем, алтарь для жертвоприношений и еще какие-то постройки стародавних времен. Но сейчас, в четырнадцатом веке, кроме Большой колоннады в начале главной улицы, никаких достопримечательностей Джим в городе не обнаружил.
Выстроившиеся рядами лавки представляли собой неказистые постройки с открытыми прилавками и навешенными над ними тентами. Узкие проходы между торговыми рядами не превышали в ширину восьми футов.
Байджу привел Джима и Брайена к лавке, где торговали оружием. Мечей у торговца не оказалось, зато нашлись тяжелые длинные ножи. Пришлось купить по ножу, к ножу – ножны, а к ножнам – перевязь.
Следующая лавка, около которой остановился Байджу, была той, куда хотел зайти Брайен. Здесь торговали тканями, готовой одеждой и головными уборами.
– Что это? – спросил Байджу у лавочника, приземистого человека с приветливыми глазками.
– Наилучший шелк, привезенный из-за Великой стены, – ответил лавочник.
Байджу склонился над тканью и стал ее тщательно разглядывать.
– Это египетский шелк, – безапелляционно заявил монгол. – Мой приятель, который был у тебя утром и купил чалму, говорил об этой ткани. Так ты утверждаешь, что шелк из-за Великой стены? Может, ты еще скажешь, что он привезен из Индии?
– Да сжалится надо мной Аллах! – вскричал торговец, заламывая руки. – Мне выдали этот шелк за привезенный с Востока. Как я теперь восполню убытки?
– Найдешь другого идиота, который не может отличить египетский шелк от настоящей восточной ткани, – сказал монгол. – Однако я теряю у тебя время. Другой мой приятель, от имени которого я с тобой разговариваю, разбирается в шелке, но не так хорошо, как я. Ему нужен шелк, но не такой. У тебя есть на что еще посмотреть?
