Тарантул

еще глубже и сильнее…

привет твоему доктору

люблю

Тоби Сельдерей

(БЕЗ ЦЕЛЬНО КАК ВЕДЬМА)

забреди–ка сюда в свет авраам … как там насчет этого твоего босса? и не говори мне, что ты всего лишь делаешь то, что тебе говорят! может быть, для твоего языка знаков я не хип, но я пришел с миром, я ищу знания. взамен кое–какой информации я отдам тебе мои пластинки фэтс домино, несколько его и ее полотенец и твоего собственного личного пресс–секретаря … давай. падай сюда. мой разум пуст. во мне нет враждебности. мои глаза — две использованные автостоянки, я предложу тебе чашечку жидкости для чистки урн — мы можем учиться друг у друга/ только не пытайся и не трогай моего ребенка

пррошлый нощщью был ссышком пьян. длжно быть
выпил сслишкам многа. утром сёдни праснулся а в
мазгу — свабода и галава как
нутреность чернослива… планирую
сёдни читать лекцыю про жестокось
палиции. прихади есси сможеш збежать.
увидимся када приедеш. пиши
када приижжаиш

твой друк,

гомер–потаскуха

БАЛЛАДА НА ПЛОСКОЙ СИ БЕМОЛИ

ноги застряли между нижней юбкой и том дик и гарри проскакали и все они вопили… ее губы были так маленьки и у нее был траншеерот и когда я увидел, что я наделал и закрыл лицо/ временем управляет какой–то сумасшедший сноб, начинающий первым овацию и она высовывает язык, роняя пурпурный чепчик, она теряется в автобусе, ласкает окровавленное распятие и молится, чтобы ее кошелек украли там, в пороховом переулке! имя ее, Делия, она завидует цепному блоку и царству, где дитя термометра из хаки, очевидно, подставное лицо я получая задание с ворчанием «она тебя утопит! раскроит тебе глаза! вложит разум вместо рта! видишь — взрывается! только 65 и она не прочь умереть!» перегибается за ошмотьями пищи, сражаясь с припадком эпилепсии и стараясь остаться сухим при типичной цинциннатской погоде … Клодетта, ученица песочного человечка, раненная в свой пятый год участия в деле и ей всего 15 и ну давай спроси ее, что она думает о женатых мужчинах и о гавернаторах и условиях усыпальников ну давай спроси же ее и Делия, которую называют Деброй, когда она гуляет в своей форме медсестры, она отбрасывает в погреб чистый свет и у нее есть принципы/ попроси ее о бумажной услуге и она даст тебе стихи герани… чикаго? живодер! мясник! всё что угодно! кому какое дело? это тоже похоже на Кливленд! на цинцинннати я дал любимой вишенку, конечно ты дал. она тебе сказала какова она на вкус? что? ты дал ей еще и цыпленка? дурак не удивительно что ты хочешь начать революцию

слушай, мне наплевать, что говорит
твой папа. дж. эдгар гувер — парень не настолько
уж и хороший, типа он должен иметь инфор-
мацию на каждого в
белом доме, чтоб если про это прознает обществен-
ность, мог бы тех людей уничтожить/
если хоть что–нибудь из тех сведений, что у него
есть, когда–нибудь выйдет наружу, ты шутишь,
вся страна целиком, возможно,
бросит работу и взбунтуется, он–то никогда не
потеряет свою работу, он уйдет в отставку с
почетом, вот подожди только н сам убедишься…
неужели ты не можешь самостоятельно вычислить
все эти коммунистические дела? знаешь, типа как
долго еще автомобильные воры будут терроризиро-
вать нацию? пора идти. меня
преследует пожарный насос. увидимся когда я
получу свою степень, без тебя я схожу с ума.
никак не насмотрюсь кино.

твой увечный возлюбленный,

бенджамин черепах

НА ПРОЛОМ ЗВУКОВОГО БАРЬЕРА

гнусавый звук F–дыры неонового добра и климакс от разочаровывающих стихов матраса изгоя жилых кварталов, лапая гастролирующие трофеи и подпорный никудышник с сумкой на голове в постели с почти ровней обнаженной тени — болтливое сердце и волк неизбежной серебряной мороси угрожает чреву с разверстым ржавым прудом, бездонным, грубое пробуждение и напрочь замерзнув от мечтаний о тумане в день рождения/ в рессорной коробке печально без свечки сидя и завися от запятнавшего себя гида, ты не чувствуешь себя таким уж архиважным/ успех, ее ноздри скулят, старшие басни и зарезанные короли и вдыхай манеры свирепых пропорций, выдыхай их прямо в стекловатую грязь … страшиться убожества водянистых поветрий, гротесковых и блюющих в цветы дополнительной помощи будущему заговору и рассказывающих кошмарные истории о вчерашнем влиянии/ пусть эти голоса