— Знаешь, тут мало кто остается надолго. Тот, кто правит страной, не хочет видеть одни и те же лица. А иначе никак; слуги — пыль, да и те, кто намного выше…
— А самые высшие — для дел государственных, — тихо откликнулся Йири.
— Да, — усмехнулся Хиани. — Даже не для Малых покоев… Остались только мы с Ланью. Заслужили, значит… Еще одну подарили кому-то — кажется, ее увезли сууру. Совсем небывалое дело… А ты, да и эти двое — новенькие.
— Что нас ждет после? — спросил он, помедлив.
— Остров такой есть — называется Белый. Туда отвезут, а обратно — никак.
— Солнечный милосерден, — добавила вторая девушка. — Сто лет назад нас бы просто убили…
Хиани усмехнулся краешком рта.
— Молчи лучше… Сто лет назад тебя бы сюда не взяли. Тех, кого сюда готовили, выращивали как орхидею из семечка — с колыбели. А теперь — с нас прошлое снято… Мы — лучшие.
Жизнь в Алом квартале бурлила фонтаном — смех, ссоры, постоянные перемены. Яркая, стремительная и жестокая. А тут жизнь словно текла внутри дымчатого опала — ленивая, тягучая, неизменная. Важен был только сегодняшний день, как и для большинства юных, все знали, что недолгое суждено счастье, но не думали о конце, как не верят в будущую смерть в юные годы.
Каждый шаг был предписан; любое действие, любой жест. Даже наедине друг с другом они вели себя согласно канону, который скрадывал их различия.
Сиин из Восточного крыла запрещалось общаться с другими Несущими тень, и слуги у них были свои. Но сплетни и новости все равно доходили.
Одной из двух старожилов была девушка с удивительными сизо-каштановыми волосами — Йири никогда раньше не видел такого холодного цвета: ее пряди, казалось, подернуты инеем. У нее были невероятно большие глаза, влажные, как у лани. Ее и прозвали — Лань. Девушка умела тенью скользить по комнате, шелком переливалась, не поднимала ресниц — но глаза улыбались. Ее руки были гибкими, как трава, шаги невесомее тени. Она выглядела тихой и незаметной, словно шелковая нить, однако была совсем не проста. И остальные в этом походили на нее — кроме Хиани. Все относились друг к другу ласково, каждый прятал свою сущность глубоко внутри. Каждый хотел продержаться подольше. Хотя бы за счет других. Безупречные; не люди — произведения искусства. Тот, кто дольше всех пробыл в восточном крыле, посматривал на Йири с едва заметной усмешкой. Он ни разу не сказал обидного слова — все было ясно и так. Он ждал, когда же Йири споткнется на ровной дороге. Если ему повезет, его пинком вышвырнут прочь. Если не повезет…
Да, канон пронизывал все. И центром, откуда расходились лучи, был человек с мелкими чертами лица и сухим печальным ртом.
В присутствии этого человека было страшно дышать. Если уж высокие советники старались лишний раз не поднимать взгляд, стоя подле него, что говорить о низших?
Так и повелось.
Дни были совсем одинаковы.
Благословенный разве что Хиани с Ланью различал, не других.
Лань и Хиани стояли ближе к лучам светила — остальным перепадали крохи в виде позволения видеть повелителя и прислуживать ему. Другие завидовали этим двоим, но не Йири.
И неудивительно. Другие хоть как-то старались обратить на себя внимание, этот же хотел стать меньше, чем тенью — считал себя недостойным даже просто быть здесь. Его и не замечали.
Хиани смеялся над ним.
Те, что носили черное с золотом и походили на хищных охотничьих птиц, распоряжались, куда идти и что делать. Лиц Йири не разбирал — словно их прикрывала маска, одна на всех.
Стоило бы каждую минуту брать в ладонь, наслаждаться ею — ведь такое не повторяется, а длится недолго. Но ему, напротив, казалось, время стоит на месте.
Постепенно привык.
Скоро он узнал их истории. Хиани еще ребенком отдали за немалую плату родители — он был из Эйя, и скоро попал в столицу. Мать Лани, «подопечная» некоего высокопоставленного лица, ни в чем не нуждалась, но сама избрала для дочери такую судьбу. Девочке и впрямь повезло. Только у одного судьба сложилась иначе — его отец был из доверенных слуг другой важной персоны. Отец серьезно провинился — и поплатился жизнью. Мальчишку пристроили, по мнению господина, неплохо. Что ж… и ему в конце концов повезло.
А жизнь в Восточном крыле была особенная. Им многое позволялось — и много было запретного. Йири никак не мог привыкнуть к новым возможностям и запретам.
Они были игривы, словно котята, и столь же ласковы и бессердечны. Они могли потребовать любую еду, дорогую утварь — менять ее хоть каждый день. Но, как и многие другие сословия, не могли носить другой одежды, кроме установленной традициями. Они не умели говорить «нет» вышестоящим, были счастливы, когда касались их тени — и ни во что не ставили слуг. А слуги их боялись.
Йири плыл по течению — просто делал, что говорят. Для мальчишки из далекой провинции вознесение на вершину оказалось слишком щедрым подарком судьбы — сил не хватало принять этот подарок. Йири не искал друзей, но и в стороне от всех оставаться не мог.
Ему снилась дымка, висящая над Восточным крылом — едва уловимая, нежная — как улыбка оборотня из страшных рассказов.
Порою к ним заходил кот. Белоснежный, с длинной блестящей шерстью. Кошек было мало на Островке. Их любили, но предпочитали рассматривать как произведения искусства. Котята были редкостью. Кот разгуливал по всему крылу. У него был надменный взгляд и привычка избегать слишком назойливых рук. Больше всего он благоволил к Хиани. Мог часами сидеть у него на коленях. Пронзительно-зеленые глаза кота порою становились непереносимо умны. С котом разговаривали, шутя называли его высокими званиями и расспрашивали о жизни на Островке. Кот важно щурил глаза.
И другие забавы придумывали….
— Расскажи о себе!
Молодым зверькам было скучно. Малейшая новость становилась событием. Нарушать запреты, покидая отведенные им места, сиин Восточного крыла даже не приходило в голову. Они рассказывали о своей прежней жизни столь откровенно, что это удивляло Йири даже после Алого квартала. Но сам он молчал. И сейчас они нацелились на него, полные стремления выведать все. Их напору трудно было противостоять.
— Расскажи!
— Ну, чего ты молчишь?
— А может, мы недостойны?
Смеющиеся глаза — и руки, тянущиеся к нему, словно к раненой птице, подпрыгивающей на дорожке. Он почувствовал, как перехватило горло — незримой петлей. С самого приезда сюда мягкое, ненавязчивое чувство страха не оставляло — и Йири перестал его замечать. А теперь снова почувствовал знакомый холод — но уже знал, что это такое.
— Нет! — его крик неуместным был. Неправильным. Йири сорвался с места и скрылся за пологом в своей комнатке.
Подростки переглянулись. Они не поняли. Одна девушка встала и направилась следом. Вошла — он не услышал. Села на циновку возле него, неподвижно лежащего на постели лицом вниз.
— С тобой в прошлом случилось что-то страшное?
Тонкая рука нежно погладила черные волосы.
— Но ведь это уже позади, правда? Неужели ты не счастлив?
Он не отвечал.
— Ну, мы же не причиним тебе зла?
Молчание. Девушка не могла знать, что он едва ее слышит. Но мало-помалу ласковые касания вернули его к реальности.
— Спасибо.
Зашелестел занавес. Девушка подняла глаза.
