огромной ненависти и мучительной любви.
На следующий день рано утром он вышел на палубу и ослеп от солнечного света. Гео прищурился и только тогда заметил Арго-дочь, сидящую в одной из подвесных шлюпок, скрестив ноги.
— Эй, наверху! — позвал он.
— Эй, внизу! — поддразнивая, ответила она, — как себя чувствуешь?
Гео пожал плечами.
Арго перекинула ноги через планшир и спрыгнула вниз, взмахнув бумажным мешком. Она подошла, встала рядом, ее голова оказалась на уровне плеча Гео, и широко улыбнувшись, заговорщицки проговорила:
— Пойдем со мной! Ой, что я тебе покажу!
Он улыбнулся в ответ:
— Конечно, пойдем.
— Ну и видок у тебя! Держу пари, что ты думаешь об учебе! Да не кисни ты! Теперь, когда вы с Йимми подружились, вы сможете заниматься в одном классе, правда?
— Возможно, — ответил Гео.
— Фу, какой зануда! Вот такой, — и она скорчила плаксивую рожицу.
Гео не смог удержаться от улыбки, глядя на забавную девчонку.
— Конечно, это большое утешение — учиться с Йимми в одном классе. Я очень рад.
— Вот так-то лучше!
Вдруг она остановилась и серьезно сказала:
— Тебя беспокоит рука. Почему?
Гео пожал плечами.
— У меня ощущение неполноценной личности. Я не полная личность в прямом смысле этого слова.
— Не глупи! — воскликнула Арго. — Кроме того, Змей вполне может поделиться с тобой! Не смейся, я же серьезно. В каком состоянии медицина на Лептаре?
— В любом случае пересадка конечностей ей недоступна.
— А мы на Эпторе делали это запросто. Так что и с тобой что-нибудь придумаем! Например, вызовем доктора из Храма.
Она повела плечами.
— Хотя, конечно, сейчас это будет сделать труднее...
Гео засмеялся:
— Обязательное дополнение — ложка сомнения в бочке надежд.
Когда они достигли кормы, Арго достала из бумажного мешка свою гордость — мотор, известный давным-давно всей науке, но изобретенный ею самостоятельно в своей лаборатории.
— Я пронесла его в своей тунике через все приключения! Он немного подмок, но за ночь вполне просох.
— Это твой мотор...
— Ага.
— Ну и как ты собираешься заставить его работать? Ему же нужна эта штука, электричество.
— О-о-о, есть немало способов обуть сороконожку! Например, этот.
Она снова засунула руку в мешок и достала странную штуку из стекла и проволоки.
— Линзу я взяла у мамы. Она ужасно милая! Нет, правда. Мы договорились, что она отдаст в полное мое распоряжение лабораторию, а я оставляю ей политику. После того, что случилось, она меня как-то не прельщает...
Рыжая головка наклонилась над мотором.
— Смотри! Вот эта линза фокусирует солнечный свет, сегодня как раз то, что надо, такое солнце! И направляет прямо на эти термопары. Мне пришлось здесь кое-что доделать, я взяла еще металла у корабельного кузнеца. Что он за прелесть, если б ты знал! Нет, все-таки сколько хорошего существует в жизни. Я уверена, ты еще напишешь обо всем стихи, и мы сравним ощущения. Я уже кое-что написала. Так, так, одержи-ка здесь... и теперь соединяй вот эти проволочки... Отлично!
Она соединила проволочки попарно, отрегулировала линзу, и наконечники термопары засветились под солнечным пятном. Якорь дернулся вокруг оси. На них упала тень. Подняв головы, они увидели Змея и Йимми, свесивших головы с крыши каюты и с интересом наблюдающих за ними.
— Эй, — возмущенно закричала Арго. — Не заслоняйте свет!
Улыбаясь, они отодвинулись к краю.
Щетки зашуршали о крутящиеся кольца. Катушка превратилась в медно-красную дымку.
— Он крутится! Смотрите, он крутится! — восхищенно закричала девушка.
Она отступила на шаг, уперши руки в бока, и с гордостью повторила:
— Вы только посмотрите, как он вертится!
