этот человек не казался, Ланс сразу почувствовал в нем непонятную, не вяжущуюся с хрупким обликом силу.
— Входите, пожалуйста, — слабым голосом пригласил принц.
Гость прошел вперед, выдвинул из-под стола табуретку, и сел.
— И как мы себя чувствуем? — улыбаясь, спросил он.
— Лучше, чем должны, но хуже, чем умеем, — пошутил Ланс.
Вошедший кивнул.
— Уже неплохо, уже неплохо. Сильные боли прошли, и, полагаю, дело идет на поправку. Ведь вы не чувствуете болей?
В его голосе была неподдельная тревога.
— Нет, все в порядке. А что со мной случилось?
— А вы… ах да, конечно. Вы получили стрелу в спину. Она прошла под сердцем, едва не задев его. В сущности, вам невероятно повезло. Вы ведь, как я понял, накоротке с теми силами, обладать коими мечтает каждый, но не каждый обладающий ими умеет с толком их использовать.
— Я действительно немного обучался магии.
— Вы очень скромны, офицер. Во время лечения я постоянно чувствовал эманации поддерживающих вас Сил. Не мне и не сейчас говорить это, но, кажется, вы крепко связаны с незримым миром. Даже чересчур крепко.
— Наверное, так оно и есть, — согласился Ланс.
— О-о, простите, — смутился собеседник. — Я не должен был этого говорить.
— Ничего, все в порядке… э…
Ланс вопросительно посмотрел на гостя. Тот с досадой несильно хлопнул себя ладонью по лбу и почти по-детски рассмеялся.
— Ох, офицер, ну как же так, опять я дал маху и не представился! Это невежливо, и вы вправе считать меня невежей. Зовите меня отцом Мором.
Не обращая внимания на попытки Ланса возразить, отец Мор продолжал, улыбаясь:
— Но меня можно понять. Для всех нас вы уже давно стали своим человеком. Стыдно признаться, но первое время ваше состояние было предметом пересудов и даже, простите, споров среди братьев и сестер. Но, уверяю, мы все желали вам скорейшего выздоровления, и только неминуемое расставание в этом случае омрачает это событие.
«Определенно, этот человек знает, как понравиться», — подумал Ланс.
— Как давно я здесь? — спросил он.
— Сегодня ровно тридцать пятый день с тех пор, как принц привез вас.
— Долго. Как дела у Его Светлости?
— Ну-у, ничего определенного я сказать не могу, до нас доходят только слухи.
От Ланса не ускользнула легкая ирония в голосе маленького священника.
— Принц, как подобает человеку его положения, совершенствуется в делах ратных и политических.
— А точнее?
— Сразу видно военного человека, — объявил отец Мор. — Уже вторую неделю Его Светлость стоит с войсками под городом своего брата, принца Ланселота — северной столицей Эринией.
Ланс так долго смотрел на отца Мора, что тот встревоженно вскричал:
— Вам плохо, друг мой?
— Нет-нет, все в порядке, отец, спасибо. Просто, как я помню, у Его Светлости были слегка иные планы.
Отец Мор равнодушно пожал плечами.
— Не знаю, я не вхож в эти круги.
— А как же остальные принцы? — придя в себя, спросил Ланс.
Отец Мор принялся добросовестно вспоминать:
— После смерти герцога они что-то не поделили между собой и, как мы, простые люди, поняли, вверху началась склока. Громогласно ничего не объявлялось, но, похоже, в немилость попали Винсент и Ланселот. Последний сейчас, как я уже говорил, у себя на севере вместе с Леонардом и Филиппом. Виктор и Фредерик, видимо, с согласия остальных, живут в столице. Принц Винсент, по слухам, разругался со своим братом, Эдвином, и теперь уединился в своих землях.
Отец Мор замолчал, и Ланс так и не понял, кто его сюда привез.
— А принцесса Эмилия? — неопределенно спросил он.
— О ней я ничего не слышал, но вот ее сестра, принцесса Диана, на виду. Говорят, в ратном деле она может заменить троих воинов, если не четверых.
«А то и целый плутонг», — сострил Ланс мысленно.
— Выходит, точно сказать, как обстоят дела у моего господина, вы не можете? — исхитрившись, поинтересовался принц.
— Боюсь, нет, друг мой, а вам советую на время выкинуть все это из головы и подумать о собственном здоровье.
Лансу оставалось только тяжело вздохнуть. Отец Мор встал, прошел по комнате и открыл стенную нишу.
— Все ваши вещи здесь, так что, по выздоровлении, можете присоединиться к своему господину. Пока же, боюсь, я должен вас оставить, но в случае надобности звоните, и к вам придут.
Он указал на шнурок, спускающийся вдоль стены к изголовью кровати.
— Надеюсь, мы еще поговорим с вами о многом, прежде чем вы уедете.
— Одну минуточку, пожалуйста, — позвал Ланс.
Уже в дверях отец Мор обернулся.
— Где я все-таки нахожусь?
— В миссионерском центре при Храме Церкви Единого Творца.
Отец Мор не появлялся неделю, и все это время Ланс был предоставлен самому себе. Он никогда раньше не слышал о культе Единого Творца, но в медицине эти люди толк знали, и уже на четвертый день после встречи с отцом Мором принц встал с постели. В тот первый день своей самостоятельности он обошел весь Центр.
Миссия, судя по всему, была возведена недавно и представляла собой длинное одноэтажное здание, со всех сторон окруженное крестьянскими наделами. Ближайшие поля явно принадлежали братьям. Там всегда можно было отыскать одного либо нескольких приверженцев Веры. Непосредственно к Миссии примыкал Храм — большой деревянный сруб с маленькими оконцами на каждой стороне и колокольней. Венчал колокольню деревянный, сильно заостренный купол. Небольшие дворики между Центром и полями были ухожены, и, благодаря нетронутым при строительстве деревьям, тенисты. Людей здесь жило немного, и мужчин и женщин примерно поровну. Ланс попытался отыскать впервые увиденную им здесь темноглазую женщину, но так и не смог. Куда бы принц ни пошел, повсюду он ловил на себе любопытные взгляды, но открыто с ним никто не заговаривал, а сам он, не зная здешних обычаев, не решался сделать это первым. Время от времени ему встречались новые люди, но, пробыв здесь недолго, они исчезали. Центр жил своей, пока непонятной принцу, жизнью.
Если не считать работы в поле, делать было нечего, и вскоре принц покорился размеренному ритму жизни своих хозяев, и, подчинив все свои поступки единственной цели — выздоровлению, сделался идеальным больным. Хозяева всячески демонстрировали свое расположение, и он давно понял, что волен покинуть это место, когда пожелает.
Прислуживала, точнее, присматривала за ним, средних лет женщина. Испытавший в первое время дефицит общения Ланс неоднократно пытался завязать с ней разговор, но ничего путного из этого не вышло. Она смотрела на него таким взглядом, каким, наверное, смотрела бы на своего Единого Творца, кем бы он там ни был. От немого восхищения в ее глазах Ланс чувствовал себя очень неловко, и потому быстро свел все их общение к коротким просьбам и таким же скупым благодарностям.
Она была нескладна и забывчива, она запросто могла оставить не подметенной половину комнаты или, меняя блюда, вытащить у него из-под носа почти полную тарелку. Готовя лекарства, она всегда держалась как можно дальше от посудины с мясницкими инструментами в центре стола, и Ланс часто ловил ее,
