Вечером позвонил Пол. Его тихий бархатистый голос проникал в самые потаенные уголки ее души. Правда, казалось, что Пол чем-то озабочен, возможно, просто устал. Он задавал ей самые обычные вопросы. Как дела? Чем занималась? Увлечена ли еще Парижем?
Они не виделись два дня, но Линн уже соскучилась по нему. Ей хотелось закричать, но она сдержалась и отвечала в том же духе. Все замечательно. Великолепно провела время. Париж — чудесный.
Затем в трубке воцарилось молчание.
— Ты передумала? — спросил наконец Пол. Спросил так, словно надеялся услышать утвердительный ответ.
— Нет, я не меняю своих решений.
Трубка снова надолго замолчала.
«Он разочарован? Он жалеет о своем предложении?»
— Я рад. Мне не следовало бы радоваться, но я рад, — со вздохом проговорил Пол.
— Я рада, что ты рад.
— Мы разговариваем… точно школьники. — Он неожиданно рассмеялся.
— Я и чувствую себя невинной девочкой, которая готовится к первому свиданию со скверным уличным мальчишкой.
— Удачное сравнение.
— Не уверена.
— Я заеду за тобой в десять, если тебя это устроит.
— Отлично, я буду готова к этому времени. Но, Пол…
— Угу…
— Я о времени, которое нам предстоит провести вместе. Было бы неплохо, если бы мы смогли, ну… проще смотреть на это. Я хочу сказать, что это не должно выглядеть так, будто мы первые мужчина и женщина, которые, ну… — Она осеклась, не зная, как определить то, чем они собирались заниматься. К ее облегчению, Пол снова засмеялся.
— Надеюсь, нас ждет не только «ну». Мы, скверные мальчишки, оправдаем свою репутацию. Спокойной ночи и приятных сновидений, — проговорил он и положил трубку.
Но ничего «спокойного» и «приятного» у Линн не получалось.
Утром Пол появился чуть раньше десяти.
— Входи, — улыбнулась Линн, пытаясь побыстрее затащить его в комнату. — Подожди минутку, у меня телефонный разговор, это Джеймс, — сообщила она с горящими от возбуждения глазами.
Линн тут же вернулась к столику у кровати и взяла трубку. Пол последовал за ней. Прижимая трубку плечом к одному уху и вдевая в другое сережку, Линн беседовала с сыном. Наблюдая за ней, Пол пытался припомнить хотя бы одного человека, с которым он мог бы разговаривать по телефону с таким счастливым выражением на лице.
— Конечно, милый. Я как раз буду там. Не дождусь встречи с тобой. Ты полюбишь Париж… Тебе понравилась Испания?.. Правда?.. Я обязательно поговорю об этом с Квинном и Эмили. И еще я знаю, что ты будешь очень важничать. — Она засмеялась. Несколько секунд спустя снова засмеялась. — И я тоже скучаю по тебе, сынок. Увидимся через две недели? У-у… Конечно… До свидания, любимый. Будь осторожен. Желаю удачи на соревнованиях. Пока.
Линн положила трубку и, глубоко вздохнув, повернулась к Полу.
— Джеймс сказал, что несколько девочек, которые видели его на афише Фонда Мэрион, попросили у него автограф, и он, естественно, был очень польщен. — На ее зеленые глаза навернулись слезы, и она отвернулась, чтобы скрыть их.
— Скучаешь по нему?
— Ужасно. С тех пор как Квинн занялся организацией международных соревнований, Джеймс участвовал в нескольких подобных поездках, но те были не такими долгими. Он вернулся в Сол-Спринг уже после моего отъезда. — Линн всхлипнула и достала салфетку.
— Иди сюда. — Пол привлек ее к себе, и Линн положила голову ему на плечо.
Одной рукой он поглаживал ее по волосам, другой похлопал по спине. Линн всхлипнула еще несколько раз, потом тихонько вздохнула и осторожно отстранилась.
— Я просто плаксивая дура. — Она вытерла глаза и криво усмехнулась. — Пол, прости, я не собиралась делать из тебя носовой платок. Мне хотелось бы сказать, что я никогда не плачу, но, если откровенно, я прирожденная плакальщица. Со мной ты не смог бы досмотреть «Касабланку» — уверяю, зрелище было бы не из приятных. — Линн отбросила мокрую от слез салфетку.
— Если это даст мне шанс заключить тебя в объятия, я рискну пойти на «Касабланку». А что ты скажешь о «Путешественнике» с Бетт Дэвис?
— Для него мне понадобится целая упаковка платков, — усмехнулась Линн.
— И мне тоже.
— Ты плачешь над фильмами? — Она недоверчиво посмотрела на Пола.
— Только над собственными, — ответил он с серьезнейшим видом.
— Я тоже над ними плачу, особенно над «Волшебной зимой», — призналась Линн.
— Я думал, ты не видела моих фильмов.
— До этого уик-энда. — Она указала на видеомагнитофон. — Замечательный фильм, он мне так понравился!
— Спасибо, — коротко кивнул Пол. У него не было ни малейшего желания обсуждать свои работы — свои давние работы. И он не хотел признать, что оценка Линн чрезвычайно важна для него. — Готова? — Пол указал на ее чемодан.
— Твои фильмы — это еще одно табу? — спросила Линн. Пол молча пожал плечами, и она с вызовом в голосе заявила: — В таком случае ограничимся обсуждением футбольных матчей и разговорами о политике.
— А что скажешь о террористах? — Пол взял ее за подбородок.
— Очень остроумно. — Линн улыбнулась и, вскинув голову, отстранила его руку. — Эта тема тоже подходит. Но учти, мое любопытство подавлено, но не уничтожено. Запомни, я чрезвычайно настойчивая женщина. — Она застегнула молнию на сумке, сняла ее с кровати и выпрямилась. — Ну вот, теперь я готова. Но, готов ли ты?
— Дорогая, — Пол взял у нее сумку, — я пребываю в состоянии готовности с того самого вечера, когда встречал тебя в аэропорту.
Домик, который снял Дик Меннен, находился в долине Луары, к северу от Тура. По дороге туда, на рынке в Гие, они купили сыр, вино и хлеб и сейчас, расстелив на траве ветровку Пода, сели перекусить на берегу реки. День обещал быть солнечным и, согласно местному прогнозу, более чем теплым. Полу уже и сейчас было жарко, а близость Линн, разумеется, нисколько не остужала. К тому же его одолевали дурные предчувствия — Пол все больше мрачнел.
Ты мерзавец, Севернс. Можно подумать, у тебя никогда прежде не было женщины.
Загвоздка в том, что Линн Макдональд — не просто женщина, здесь было нечто совсем иное. Она казалась необыкновенно доверчивой, женственной и… мужественной; в глубине души Пол ее побаивался.
Когда они наконец-то подъехали к дому, уже начало смеркаться. Пол отпер калитку и придержал ее, пропуская Линн. Их приветствовал аромат роз, и Линн, остановившись, с наслаждением вдохнула его полной грудью. Затем они прошли по извилистой дорожке к дому. Обнесенный высоким каменным забором, дом казался очень старым; одна его стена была полностью скрыта зарослями плюща. По обеим сторонам дорожки раскинулся одичавший сад. Буйство его красок поражало даже в свете угасавшего дня.
— Какая красота! — в восторге воскликнула Линн. Вытянув шею, она заглянула в квадратик окна возле двери; Пол же тем временем возился с огромным ключом.
