никто не слышал. Несколько минут Роуана провела в нерешительности. С одной стороны, не хотелось будить Николаса, с другой — его сестра пропала. Потом она вспомнила, что Джонатан дважды попрекал ее за то, что она не обращалась к нему за помощью. «Вам нужно было только позвонить», — говорил он.
Из Таймаута позвонить Роуана не могла — услышал бы Николас, и она помчалась в «Мальчик-с- пальчик». На бегу она решила, что не стоит сразу вопить, что Элисса пропала, нужно сначала сказать, что Элисса вернулась и, значит, она остается у Джарвиса, а потом уже…
Барни ничего не спросил, когда Роуана среди ночи ворвалась в кафе и бросилась к телефону, хотя знал, что позвонить она могла и из Таймаута. Он просто сообщил ей номер Наргано, а потом вышел принять заказ у позднего посетителя.
Трубку поднял Джонатан:
— Наргано.
— Это Роуана, Роуана Редланд.
— Да?
— Я хотела сказать, что сегодня не приду.
— Что же вы так поздно звоните?
— Лучше поздно, чем никогда.
— Лучше. Но вы зря беспокоились, я уже знаю.
— Откуда?
— Элисса мне сказала, что вы у Джарвиса.
— Элисса? А где она?
— Здесь.
— У вас?
— Да… — Пауза. — В вашей комнате.
— У меня нет комнаты в Наргано. — В голосе Роуаны зазвенел металл.
— Ну… в комнате для гостей, которую вы занимали.
— А она останется?
— У меня был трудный день, и я не собираюсь отвозить ее домой.
— У меня тоже был трудный день, и я не собираюсь приезжать, чтобы составить ей компанию. Так же как и ее брат.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
«Что-нибудь еще»! Этот напыщенный, невыносимый человек, который установил самое дурацкое в мире правило и требовал, чтобы она соблюдала его, теперь, когда ему понадобилось, запросто его отменяет!
— Я остаюсь в Таймауте.
— Хорошо. Я уже понял.
— Но вы же говорили… — Нет, Роуана больше не могла произнести ни слова. Ярость душила ее.
— Еще что-нибудь, мисс Редланд? — Подождав немного, он любезно пожелал ей спокойной ночи и положил трубку.
Ничего не сказав Барни, Роуана побрела обратно.
Глава 9
Роуана лежала в постели без сна. В окно ей были видны посеребренные луной крыши конюшен, выгоны и дальше — фиолетовые громады гор. Но не имбирные поля!
Она гадала, что сейчас делает в Наргано Элисса, прелестная Элисса, о которой Джонатан говорил, что она «отвечает его требованиям». Еще бы! Роуана не сомневалась, что красавица Элисса Джарвис отвечает всем требованиям самого требовательного мужчины на земле.
Роуана сбросила одеяло на пол, но, вспомнив, что из окна дует, подобрала его. Может быть, Элисса тоже сейчас не может уснуть? Стоит у окна и вдыхает аромат имбиря? Наверно, они с Джонатаном болтали глубоко за полночь, и он сворачивал папиросы и рассказывал ей всякие небылицы. Выйдет ли Элисса к завтраку, или Нэнси принесет ей завтрак в комнату? Скажет, интересно, ей утром Джонатан свое «проснитесь и пойте»? И подарит ли цветок имбиря?
Страшно злая, Роуана отвернулась к стене и попыталась уснуть. Бесполезно. Гнев и обида гнали сон прочь. «Как он мог установить это нелепое правило, а затем, когда оно перестало его устраивать, с такой легкостью отменить его», — вопрошала Роуана в темноту. И сама себе отвечала: по одной-единственной причине — его устраивала Элисса.
«А мне какое дело? — вновь спрашивала себя Роуана, — ведь он всего лишь мой опекун».
— Вы разговаривали во сне, — сказал ей Николас за завтраком.
— Вы слышали, о чем я говорила?
— Нет, был слишком занят своими мыслями. Знаете, Мисс Мэри должна ожеребиться не позже чем через неделю.
— Ваша сестра… — начала Роуана, намереваясь дать Николасу понять, что Элисса не ночевала дома.
— От нее никакой помощи. Но, слава Богу, помощь мне будет не нужна. Мисс Мэри в отличном состоянии, а я всегда хорошо принимал роды. Я сам хочу все делать, только сам. Первенец будет моим и только моим.
— Конечно, Николас, — сдалась Роуана.
Сложив для миссис Уайт грязные тарелки в раковину, она двинулась на работу. И, не успев выйти за пределы Таймаута, Роуана принялась высматривать знакомую струйку дыма. Когда огромному черному зверю на кухне давали побольше дров, дым из кривой трубы на крыше начинал валить густой белой бородой. Пока он так валил, Роуана чувствовала себя на коне и бросала торжествующие взгляды на «Перспективу», над которой дыма еще не было.
— Я не успел приготовить сандвичи, — извинился Барни, когда увидел Роуану.
— Ничего, может, народу с утра будет не много, и я успею сама.
Роуана надела фартук, свой старый фартук, — подарки Элиссы она берегла на черный день — и стала резать солонину. Она снова подумала об Элиссе. Дома ли она или еще в Наргано? И если в Наргано, то как долго она там останется? И как долго опекун собирается нарушать свое правило?
Закончив нарезать большой батон для сандвичей, Роуана вдруг поняла, что настал тот самый черный день, о котором она только что подумала. За целое утро к ней не заглянул ни один клиент, ибо… Через дорогу, где электрические плиты («только полная идиотка могла забыть об этом») не производили ни дыма, ни копоти и из распахнутых дверей лилась музыка, стояло не меньше дюжины грузовиков. Среди них Роуана узнала машины нескольких своих постоянных клиентов. «Рой, Питер, Дуглас…» — шептала она, чуть не плача.
Итак, «Перспектива» открылась.
Роуана не могла винить ни в чем дальнобойщиков. Она понимала: те хотят сравнить новое кафе со старым, вот и пошли туда. Ничего страшного, такова человеческая натура.
Проблема заключалась в том, что завещание дяди Томаса не предусматривало подобных сравнений. И если каждый водитель хоть раз отдаст предпочтение «Перспективе», «Мальчик-с-пальчик» вряд ли выживет.
Роуана чувствовала, что это должно произойти, но она не ожидала, что ей будет так горько. Вернувшись на кухню, она окинула скорбным взором гору сандвичей, которые словно ждали, когда их завернут и положат в холодильник.
В полдень несколько клиентов все же переступили порог ее кафе. Но все они, сидя в «Мальчике-с- пальчик», глаз не отрывали от «Перспективы». В довершение всех несчастий там начали останавливаться легковые автомобили. Роуана, которая так и не избавилась от тоски по фарфоровым чашкам, слоеным пирогам и булочкам с корицей, завистливо наблюдала, как посетители, виденные ею раньше только во сне,
