— Да не покинет тебя бог на твоем пути.
Снова зашагала Бинта вперед и к исходу третьего дня увидела старую-престарую женщину перед хижиной. Соломенную кровлю ее хижины растрепали ветры со всех концов света.
Девочка опустилась на колени и вежливо поздоровалась.
— Куда идешь ты совсем одна, дитя? — спросила старуха.
— Мачеха послала меня вымыть ложку в Данианском море.
— Данианское море здесь, — сказала старуха, — здесь живут все звери бруссы. Все они мои дети. Положи свою ложку. Вот тебе просяное зернышко — истолки его в той ступе.
Бинта взяла зернышко и положила его в ступу. Едва она стукнула пестиком, как ступа наполнилась мукой, и одной горсти этой муки хватило на целый калебас кус-куса.
— Разведи огонь, — сказала Мать зверей, — принеси котелок воды и свари в нем эти кости.
Кости были обглоданы добела и наверняка лежали с незапамятных времен. Бинта развела огонь, положила кости в котелок — и он тотчас наполнился до краев сочными кусками мяса, жиром и мозгом. Бинта приготовила кус-кус и поела вместе с Матерью зверей.
Затем старуха дала ей длинную острую иглу.
— Спрячься теперь под кровать, сейчас вернутся из леса мои дети. Они лягут спать, а ты покалывай их потихоньку. Они подумают, что в постели завелись блохи и клопы, и встанут пораньше.
Первой пришла гиена Букп. Она повела носом, понюхала воздух и объявила:
— Здесь пахнет человеком!
— Человеком? — удивилась старуха. — Из людей здесь живу только я. Если ты, Буки, хочешь меня съесть…
— Ну, разве я посмею? — прогнусавила гиена. — Я просто пошутила, Мать.
— Хорошо, — сказала Мать зверей, — ступай теперь спать. — И покорная Буки-гиена, волоча зад, пошла спать. Затем Гаинде-лев, Сег-пантера, Тиль-шакал и все остальные звери один за другим вернулись домой и улеглись.
Тут Бинта стала осторожно покалывать их иглой, как велела старуха.
— Что это? Здесь, кажется, клопы! — проворчала Буки-гиена.
— Замолчи, не мешай нам спать, — заворчал Гаинде-лев. И в тот же миг он почувствовал укол в зад.
— Ты права, Буки, — согласился он, — постель полна клопов.
— Да, да! — сказали Лёк-заяц и Ниэй-слон.
— Ой, сколько клопов! — закричали другие звери.
Это Бинта продолжала свое дело.
Едва запел первый петух на крыше дома, где он ночевал, звери покинули свое неудобное ложе и вернулись в бруссу.
Сирота Бинта приготовила завтрак для Матери зверей, поела вместе с ней и пошла вымыть свою ложку.
Когда она вернулась, старуха дала ей пять яиц и сказала:
— Как дойдешь до саванны, запой:
и разбей вот это яйцо. Посреди саванны пропой те же слова и разбей вон то. Третье яйцо разобьешь около леса. Только не забудь спеть, как я тебя учила. В самой чаще спой опять:
и тогда бросай четвертое. А пятое разобьешь, когда выйдешь из леса. Ступай, дитя, да не покинет тебя бог на твоем пути.
Сирота Бинта горячо поблагодарила Мать зверей и пустилась в долгий обратный путь.
На краю саванны она остановилась и пропела:
а потом бросила на землю первое яйцо. И вдруг ее окружили мужчины, женщины, вооруженные всадники на великолепных конях, рабы. Все они почтительно последовали за ней.
Посреди саванны Бинта спела:
и разбила второе яйцо. Вокруг нее появились вороха бубу, шелковых платков, повязок всех оттенков из самых разных тканей. Все это несли рабы.
Войдя в лес, Бинта опять запела:
и разбила третье яйцо. Вокруг нее появились слитки золота и серебра, кучи золотого песка, золотые и серебряные украшения, кольца и браслеты, цепочки, груды благоуханной амбры, и все это несли рабы.
Когда она снова запела в чаще леса:
и разбила четвертое яйцо, из него с мычанием хлынуло огромное стадо быков, коров, волов и телок; его гнали рабы.
Выходя из леса, Бинта запела в последний раз и уронила последнее яйцо. Из него появились злые дикие звери — львы, пантеры, шакалы, гиены. Они грозно рычали. Но всадники набросились на лютых зверей и перебили их всех до единого.
Наконец сирота Бинта со своей свитой, богатствами и огромным стадом вернулась в родную деревню. Она пошла отдать вымытую ложку мачехе.
Что же сказала та, когда увидела сироту в богатом наряде, ее стадо и подданных, несущих несметные сокровища? Повторить эти слова невозможно. Мачеха так закричала, что крики ее слышны еще до сих пор, а придя в себя, набросилась на Панду, свою дочь:
— Негодная бездельница, — вопила она, — посмотри, с чем вернулась эта мерзавка! — и, схватив ложку, она протянула ее дочери:
— Сейчас же испачкай эту ложку и ступай к Данианскому морю мыть ее.
И Панда отправилась к Данианскому морю.
