разбираться в иконах и даже почувствовал легкое стремление коллекционировать их.
В качестве желанного отдыха от трудностей повседневной жизни в Москве мы использовали частые поездки в Ленинград. 'Окно на Запад', прорубленное Петром Великим, сохранило немногое из присущей ему ранее европейской атмосферы. Гостеприимство, которое генеральный консул Цехлин оказывал нам, принимая нас в здании бывшего германского посольства, в огромной степени способствовало тому, что эти дни отдыха были по-настоящему спокойными и комфортабельными.
Сокровища Эрмитажа казались несметными. Нам особенно нравилась уникальная коллекция скифских золотых монет и безделушек. Экскурсии в царские дворцы, расположенные поблизости от Ленинграда, - в Гатчину, Павловск, Царское село - были всегда интересным развлечением.
Я также продолжил свое знакомство с Украиной, нанеся несколько визитов в Киев и Харьков.
Однажды нам удалось совершить туристическую поездку с осмотром достопримечательностей в Одессу, куда нас пригласила приморская молодежная организация. Поездка эта включала в себя и круиз вдоль побережья Крыма на прекрасной яхте, которую мы потом поменяли на комфортабельный пассажирский пароход. Мы проплыли вдоль восточного побережья Черного моря вниз до полутропического Батума.
Нам очень понравились Тифлис и грузины, сочетавшие в себе манеры джентльменов с питейными привычками гейдельбергских студентов. Мы также проехали на машине по знаменитой горной дороге до Владикавказа, проложенной среди покрытых снегами гор.
Направляясь в Баку, мы обнаружили, что за ночь сцена изменилась. Баку был типично азиатским городом, со своими засушливыми песчаными равнинами, караванами верблюдов, своей верностью персидским обрядам солнцепоклонников и, самое главное, со своими колодцами и хрупкими растениями. Обед на продуваемой ветром крыше в саду нашего отеля с величественным видом на Каспийское море, мерцающие огни города и оркестр, играющий русские и азиатские народные песни, - все это соединилось в единое целое, оставив у нас незабываемое впечатление.
Однако, что нам нравилось больше всего - это наше ежегодное путешествие в германскую сельскохозяйственную концессию Drusag, расположенную близ станицы Кавказской, в богатом сельскохозяйственном районе Северного Кавказа, куда мы ездили на охоту. С доктором Дитлоффом за рулем мы скользили вниз по покатому склону к берегу реки Кубань, чтобы, в течение нескольких дней наслаждаться атмосферой немецкой деревенской жизни вместе с герром и фрау Дитлоффом и его коллегами.
Спортивная сторона нашего визита - охота - была представлена в соответствии со старыми добрыми немецкими традициями. Там не было ни медведей, ни волков (я видел лишь одного, и то издалека), но были зайцы, фазаны и кролики, изредка - лисы и бекасы, и лишь сами охотники придавали сцене экзотический штрих: большинство из них были жителями одной из соседних Stanitsas - так называемые гордые кубанские казаки, носившие меховые шапки и цветные шелковые кушаки. На меня произвело огромное впечатление, когда в мой первый визит, летом, д-р Дитлофф привез меня на холм, который был окружен настоящим океаном пшеницы, покрывающей пространство в радиусе около 2,5 миль. Подобные картины, вероятно, достаточно обычны для Соединенных Штатов и Аргентины, но для немецкого глаза это было нечто изумительное.
В последние дни октября я навсегда уехал из Москвы. Я поехал через Вену в Рим, где встретил жену и несколько дней отдохнул на вилле Бонапарта у своей сестры и зятя - германского посла в Ватикане, герра фон Бергена. Я также захватил с собой свою племянницу Элку Ведель, которая сопровождала нас в Японию. В Неаполе мы сели на борт японского корабля 'Хакусан Мару'. Мы сделали выбор в пользу морского путешествия, поскольку по пути к новому месту службы я хотел познакомиться с проблемами Дальнего Востока, делая хоть краткие остановки в некоторых важных городах, - таких, как Сингапур, Гонконг и Шанхай. Лишь за несколько дней до Рождества 'Хакусан Мару' пришвартовалась к причалу в Кобе. И отныне евроазиатский кризис сменился для меня кризисом дальневосточным.
Глава 4.
Посол в Токио (1933-1938)
Япония в брожении, 1933-1936 гг.
Ко времени моего прибытия в Японию условия для работы германского посла в этой стране были идеальными, почти идиллическими. Япония - одно из самых отдаленных от моей родины мест, а это само по себе бесценный плюс в профессии дипломата. Никакой другой пост не доставлял больших удобств и приятностей в повседневной жизни иностранца вообще и дипломата в частности, чем работа в Японии: красивая, гостеприимная и интересная страна, в которой смешались черты дальневосточной культуры и западной цивилизации, очень недорогая жизнь, квалифицированный и дружелюбный японский персонал, неограниченные возможности для комфортабельных путешествий, удобства на морских и горных курортах с их европейскими отелями, исторические храмы и замки с ценными коллекциями произведений искусства. Действительно, в Японии были все возможности для изучения дальневосточного искусства, истории и культуры, равно как и возможности для поддержания достаточно тесных контактов с западным образом жизни и мыслей благодаря частым посетителям из Европы, а также концертам и кинофильмам.
Официальные обязанности германского посла в Японии не были осложнены какими-либо столкновениями интересов или застарелыми конфликтами между двумя странами. Напротив, в течение шести лет Германию и Японию связывали дружественные отношения, еще более укрепившиеся благодаря сотрудничеству в сфере науки и присутствию германских военных советников в японской армии.
В Германии хорошо понимали, что разрыв этой дружбы и участие Японии в Первой мировой войне стали следствием колоссальной политической ошибки, допущенной в годы царствования императора Вильгельма II, а именно, поддержки Германией русско-французского протеста против заключения китайско-японского мирного договора, подписанного в Симоносеки в 1895 году. После захвата Японией германского опорного пункта в Китае, Циндао и принадлежавшей Китаю группы островов в Тихом океане, Япония потеряла интерес к своим партнерам по Первой мировой войне, а вскоре и вообще отошла от союзников из-за послевоенной перегруппировки в рядах великих держав. Прошло немного времени, и Япония возобновила прежние отношения со своим бывшим противником. Экономические отношения, которые оказались очень выгодными для обоих партнеров на протяжении всего послевоенного периода, стали еще более активными после включения Маньчжурии в японскую сферу влияния. Таким образом, пассивный баланс Японии в торговле с Германией был теперь уравновешен германскими закупками основного экспортного продукта Маньчжурии - соевых бобов, самыми крупными покупателями которых были именно германские фирмы.
Эти дружественные отношения были дополнены развитием политических отношений в послевоенный период. Хотя она и была одной из победивших наций, Япония тем не менее чувствовала, что союзники военного времени ею пренебрегали, третировали и унижали, в то время как ее многочисленные амбиции по-прежнему не были удовлетворены. Под давлением англо-саксонских держав она была вынуждена ослабить свою хватку и сдать позиции в Китае. Об этом было открыто, хотя и несколько преждевременно, объявлено в 1915 году пресловутыми '21 требованиями'. Циндао больше не был японским оплотом в Китае. Японии пришлось уйти и из русских приморских районов, а острая обида, которую чувствовали японцы, будучи нацией гордой, из-за расовой дискриминации в Соединенных Штатах, стала еще более глубокой из- за отклонения статьи о расовом равноправии, предложенной на Версальской конференции президентом Вильсоном, а также новых дискриминационных законов, принятых в Америке. Япония считала, что пакт Четырех держав, так же, как и Пакт Девяти, был направлен против нее, и эта уверенность была усилена соотношением '2:1', на которое ей пришлось согласиться на конференции по военно-морскому флоту в Вашингтоне, что означало двойное превосходство англо-американского флота над японским.
Как видим, сходство между послевоенным развитием Германии и послевоенным развитием Японии вполне очевидно. Как и Германия, Япония предприняла честную попытку достичь реального и всеохватывающего соглашения с западными державами. На протяжении 1920-1931 годов, вошедших в историю как период Шидехара (по имени выдающегося государственного деятеля, защищавшего эту политику), сменявшие друг друга либеральные Кабинеты правили Японией в соответствии с принципами демократического парламентаризма и следовали западной модели в политике своей страны. В Германии,
