возможность перебраться из Сибирской глухомани в центр. Козырев, и сам давно об этом подумывавший, согласился без колебаний, и теперь они вдвоем добирались по реке к железной дороге.
Проводив взглядом очередной поросший лесом увал, Козырев повернулся к Седлецкому.
— Слушай, Владек, а не рано ли мы в Москву собрались?
— Нет, — усмехнулся Седлецкий и пояснил: — Время подошло, да и момент подходящий вышел…
— Что еще за момент? — поинтересовался Козырев.
— А помнишь, я тебе про полковника с бриллиантами говорил?
— Ну, — Козырев напрягся.
— Так вот, при нем бумаги были, карта и все такое прочее. Мы в них разобрались, и мне поручили все эти ценности изъять.
— И что, нашли? — голос Козырева едва заметно дрогнул.
— Найти-то нашли, только сундук к тому времени уже пуст был.
— Сундук? — Козырев недоуменно посмотрел на Седлецкого и, начиная кое о чем догадываться, поинтересовался: — И где же?
— У двенадцатого разъезда.
— Значит, вас опередил кто-то, — с деланным сочувствием вздохнул Козырев.
— Выходит, так, — согласился Седлецкий.
Козырев помолчал и после короткой паузы спросил:
— Ну ладно, эти ценности дело десятое, но при чем тут момент?
— А при том, — весело рассмеялся Седлецкий, — что с тех, кто полковника упустил, теперь особый спрос, а я свое дело сделал, понимаешь?
— Подожди, подожди, — в свою очередь усмехнулся Козырев. — Ты, значит, на коне и под эту марку себе перевод выхлопотал?
— Ну вот, наконец-то сообразил…
— Да, правильно говорят, нет худа без добра, — негромко отозвался Козырев и облегченно вздохнул.
В этот момент в толпе собравшихся на носу парохода палубных пассажиров заиграла трехрядка, и Козырев, посмотрев в ту сторону, увидел, как матрос в умопомрачительных клешах вышел в круг. Гармонист рьяно рванул меха и под знакомый мотив «Яблочка» кто-то выкрикнул:
— Эх, ды яблочка, ды куды котисси!…
— В Губчека попадешь, не воротисси… — вполголоса, зло закончил за крикуна Седлецкий и повернулся к Козыреву. — Пошли, Славик, посмотрим, что там за гармидер…
Они начали пробираться ближе, и тут совершенно неожиданно Седлецкий столкнулся со знакомым. Тот, видимо куда-то командированный, обрадовался встрече:
— А-а-а, товарищ Седлецкий! Вас, прямо, не узнать.
— В Москву еду, так что положение обязывает, — ответил Седлецкий и, явно избегая расспросов, поинтересовался: — Что тут за веселье?
— Да вот, — пояснил командированный, — наш партийный товарищ домой едет. Его сюда к нам в затон с Урала присылали.
— Так, выходит, это он рад-радешенек? — усмехнулся Седлецкий.
— Нет, что вы! — взмахнул руками командированный. — Понимаете, сын у него родился, а жена письмо прислала, как назвать спрашивает. Вот он всю ночь имя и придумывал!
— И, надо полагать, придумал… — с какой-то странноватой интонацией сказал Седлецкий и только потом спросил: — Какое же?
— Замечательное! Выдерзнар!
— Что, что? Это имя такое? — не выдержав, вмешался Козырев.
— Конечно, — радостно подтвердил командированный и пояснил: — Только шифрованное. Полностью: «Вы держите знамя революции»!
— Замечательное имя, — согласился Седлецкий и, пользуясь тем, что круг плясавших расширился, а любопытный командировочный на какой-то момент отвлекся, потянул Козырева в сторону. — Пошли, Славик, здесь все ясно…
Они, не спеша, прошли вдоль борта и спустились в корабельный салон. Время шло к обеду, и здесь уже началось кое-какое шевеленье. Усаживаясь за стол, Седлецкий презрительно фыркнул:
— Ты посмотри, Славик, — Сибирь, Сибирью, а вот тот прямо тебе стюард… — Седлецкий с улыбкой показал на человека из пароходной обслуги, действительно отличавшегося от прочих белоснежной курткой.
— А что Сибирь? — несколько обиделся Козырев. — Да тут, знаешь, как все еще развернется…
Козырев умолк на полуслове, потому что «стюард», то ли перехватив взгляд, то ли по своей инициативе, подошел к столу и поклонился:
— Чего изволите?
— А что можете предложить? — усмехнулся Седлецкий.
— Р-рекомендую… Пиво «Кучинское», свежее, только что на пристани получили…
— Да ну! — обрадовался Козырев. — Может, и раки есть?
— Извините-с, раков не держим. Могу предложить балычок…
— Ну балык, так балык, — кивнул Козырев, и «стюард» снова поклонился.
— Сей момент…
Позже, когда янтарный балык, лежавший на тарелке, уполовинился, Козырев, запивая деликатес действительно отменным пивом, поинтересовался:
— Слушай, Владек, ты сказал, время сейчас подходящее…
— Так ясное ж дело, — Седлецкий отставил пустую кружку в сторону. — Ты сам посуди, Славик. Большевики со своей идеей всеобщей социализации провалились с треском. Из военного коммунизма ничего, кроме всеобщего бунта, получиться не может.
— Что-то я об этом в газетах не читал, — усмехнулся Козырев.
— И не прочитаешь, в газете так, отголоски, да и те теперь в одностороннем освещении…
— Это заметно, — вздохнул Козырев и, сдув пену, сделал пару глотков. — Но одно то, что НЭП начали…
— Вот-вот, — подхватил Седлецкий. — И не только НЭП. Наполеона из наших маршалов не вышло, это раз. Всемирная революция — блеф, это два. Возврат частного предпринимательства, это три.
— Так зачем тогда весь этот сыр-бор? — сердито спросил Козырев.
— А затем, — с жаром пояснил Седлецкий, — что мужик наконец-то получил землю, это раз, сословные перегородки сломаны, это два и, наконец, для таких, как мы с тобой, дорога открыта, это три!
— Не понял, — удивился Козырев, — какая у нас может быть дорога?
— А такая! Ты что думаешь, все эти революционные михрютки способны что-то построить? Да никогда в жизни!
— Вот на что ты расчитываешь… — Козырев вздохнул. — Вот только, как я заметил, этим михрюткам самим очень нравится начальниками быть.
— И правильно, пусть начальствуют, головотяпствуют, в результате все равно — пшик. Для настоящей работы нужны другие головы, образованные, предприимчивые…
— И проверенные, — закончил за него Козырев.
— Точно! — с удовлетворением заключил Седлецкий.
Козырев, осмысливая услышанное, немного помолчал и после короткого раздумья спросил:
— И куда, ты думаешь, нам подаваться?
— В науку, Славик, в науку! Мы с тобой, как-никак, Московский университет закончили, а это, брат ты мой, ого-го! Ведь профессором после церковно-приходской школы не станешь.
— Ну что ж, может, ты и прав. «Выдерзнаров» этих тоже кому-то учить надо… — и Козырев, с усмешкой, знаком показал следившему за ними вполглаза «стюарду» повторить заказ…
Жизнь в усадьбе нет-нет да и заставляла Тешевича вспомнить о глазастой девчонке. Но
