Эти блин свингеры, они же эшанжисты и эти эскапады. Куда все это заведет?
Муха прожужжала. Села на таежной тропе. Сколько мух он передавил в то короткое таежное лето?
Комар прозвенел, сел на плечо. Он не стал его бить, в надежде, что тот скоро пресытится. Однако проклятый позвал друзей, и они устроили комариную оргию на вздувшейся мышце.
Немецкий офицер вошел в избу, щелкнул каблуком, отдал честь. Честь отдавать однако было некому. Все жители со скарбом умотали к партизанам в Кропивинский лес. Одна бабка-Хохря лежала на печи и глухо стонала. Офицер задумался. Die Uhr tickt.
Старая мастерская на Арбате. Гипсовые Гагарины, Королевы, девушки с веслом. Она предложила ему согреться. И заварила сушеных грибков-галлюциногенов. Он отведал отвара, вытянул ноги и увидел: пляшущих человечков на лестнице, ведущей в Никуда.
Ракета «Протон» задрожала, поднатужилась, пошла. Поднявшись до 160 километров сообразила, что вторая ступень не отделяется. И от гнева развалилась на части, пролив не одно ведро гиптила на нищую казахскую землю.
Вошел в темный, загаженный подъезд, заозирался: «Кажись, никого. Дай Бог, чтоб пронесло!» Поднялся на лифте на седьмой, вылез. Киллер — невзрачный мужичок — стоял на верхней площадке, наставив на него Макарова: «Здравствуй, заказничек! С новым годом тебя!» Раздался всплеск праздничного фейерверка.
На Английской променаде было людно. А они сидели, матюгались в мобильные трубки. Им перекрыли все кредитки, и теперь в отеле «Негреско» их ждал очень, ну просто очень непростой разговор.
Штейнер заварил грибков, сцедил через марлю, и стал пить мелкими частыми глоточками. Сегодня он раскрывал тайну души русского народа и его любовь-вражду с народами германского Севера. «А как будет Валгалла по русски?» — задал он себе первый наводящий вопрос.
Заяц двигался по овсяному полю. Поле шумело, наливалось силой колосьев, однако заяц и его семейство избороздили его множеством ходовых линий — и поле прорезалось прямыми полосами, кругами и перпендикулярами. Рука хозяина потянулась к двустволке.
Альбина Бодрова-Росси была хорошей бабой. Статной, немолодой уже красавицей. Она подолгу жила с мужиками и штопала им носки. Но как только заикалась о женитьбе — тех как ветром сдувало. От эттого ее стали видеть в церкви чаще обычного. «Свечедуйка» — говаривали «бывшие».
Матросик Чубаев обвешался гранатами, обмотался пулеметными лентами. Ну зачем он так обвешался, право-дело? Когда попался белым в плен, все улики разбоя были налицо. Отсюда и до стенки оставалось четыре шага.
(сколько остается времени?)
Dazu hat er gerade noch acht Sekunden Zeit. Die Uhr tickt.
VI. Поэтическое приложение
Баллада о пантах