– Ну, ну, довольно, хорошо! Пустите… А знаете ли вы, что из-за вас Путилин первый раз в своей жизни оскандалился.
– Как так?
– Очень просто. Родителям ваших невест я обещал разыскать сих барышень и вернуть их им.
– Да вы ведь и разыскали! – радостно-возбужденно ответил офицер.
– Разыскать-то разыскал, да вернуть-то уж их я не смогу. Теперь – это уж ваше дело будет.
И вот через несколько минут у аналоя началось необычайное венчание первой пары: шафером был Путилин, выследивший и накрывший «преступников-похитителей»!
Так же повенчали и вторую пару.
После венчания Путилина окружили и пристали к нему с расспросами.
– Иван Дмитриевич, дорогой, как это вы унюхали?
– По обстановке решил сразу, что похищение – романического свойства, по дерзкой смелости и отваге предполагалось, что сделано это людьми военными. У вас, молодая моя красавица, в кармане вашей юбочки записку нашел. Ах, какая вы неосторожная барынька! Разве можно такие записки не уничтожать? Ай-ай- ай!
Путилин вынул розовый листок бумаги и прочел: «Голубка моя! Посылаю тебе наши гусарские усы. Другого выхода нет, следят за тобой так, что выкрасть тебя можно только из церкви. Поступи, как я тебя учил. Пробудешь немного у меня, потом поедем в Кол. Священник согласился. Целую тебя, твой Владимир Н.»
– Ах! – закрыла лицо руками «молодая».
– Ну-с, имея в руках сие, остальное узнать было не так трудно… – весело смеялся Путилин. – А вот вас тут захватить еще я не ожидал… – обратился он к другой повенчанной паре. – Я пока выследить успел только ваших -рузей, а на вас еще точил зубы.
ПОЦЕЛУЙ БРОНЗОВОЙ ДЕВЫ
Глава I. Бурная исповедь
Скромный служитель алтаря приветствует вас, сын мой. Исповедь – великое дело… – ласково проговорил тучный, упитанный настоятель-ксендз… N-ского варшавского костела, когда перед ним за исповедательными ширмами предстала высокая, стройная фигура молодого красавца графа Болеслава Ржевусского, сына местного магната. – Облегчите свою душу чистосердечным покаянием.
– Я прихожу к вам, отец мой, в последний раз… – несколько неуверенно начал молодой граф.
– Почему в последний раз?
– Потому что я люблю и скоро собираюсь жениться.
– Но разве женатые не исповедуются, сын мой? – удивленно вырвалось у служителя католической церкви.
– Вы не дали мне докончить. Я люблю русскую, я собираюсь жениться на православной.
Лицо ксендза как-то сразу потемнело и сделалось угрюмо-суровым.
– Что ж… – усмехнулся он. – Таких случаев, к прискорбию, немало… Это – дело вкуса и известного влечения. Но, конечно, вы сами будете пребывать в лоне святой католической церкви?
Молодой граф отрицательно покачал головой.
– Нет… – твердо произнес он.
– Как?! Вы…
Ксендз-исповедник даже отшатнулся, отпрянул от молодого человека.
– Я перехожу в православие. Родители моей невесты ставят непременным условием нашего брака мой переход из католичества в православие.
– И вы? – сурово, гневно спросил один из верных слуг ордена Игнатия Лойолы [13].
– И я принял это условие.
Какие-то хриплые звуки вырвались из груди духовника-иезуита.
– Я… я не верю своим ушам… Я не хочу, не могу этому верить, вы шутите…
– На исповеди не шутят, отец мой… – серьезно ответил молодой граф.
– Вы, вы – единственный отпрыск высокочтимого рода Ржевусских, самых пламенных и верующих католиков, переходите в иную, чужую веру?
– Чужая вера? Что это за странное определение, отец мой? Разве Бог – не один и тот же? Разве есть специально православный Христос и специально католический Христос.
– Не смешивайте Господа с церковью! – гневно прошептал
исповедник.
– Я вот именно и не смешиваю, это делаете вы, разделившие Христа на разные алтари разных церквей… – в тон ему ответил взволнованно граф.
– Берегитесь! Вы богохульствуете.
Глаза фанатика-ксендза загорелись бешеным огнем.
