Вечностью показались Генрике двадцать дней. Но, не напрасно, кажется, Бэнкс не доверял богам.
— Что за камень — прижимая ладонь к груди Бэнкса, спросила Генрика, — лежит там?
— Там груда камней! Жаль, придется признать: я тебя не достоин…
— Думаешь, Шарки тебя не забыл?
— Нет, он не забудет! Как и я, тоже…
— Не складывай рук, даже камни сдвигаются, Бэнкс.
— Руками, Генрика? — не согласился Бэнкс. Он не хотел дерзить. Снова прорезали лоб глубокие волны, резкие волны морщин, — Не уверен, что ты понимаешь о чем я…
— Если мы вместе — это свидетельство, что могу понимать тебя, Бэнкс!..
«Он нашел верную мысль» — улыбнулась Генрика, видя: морщины сошли со лба, краешки губ, чуть заметно — да ведь она догадалась — разошлись в улыбке.
— Ты же, — смотрел он в глаза, — убедила меня, в тот вечер, на корабле, что любовь — это не только «Хочу». Даже если «Могу», пусть даже «Очень могу!». «А вправе ли?» — вот в чем вопрос! Я тогда понял — не вправе. И не знаю поступка, который бы дал мне это право…
Шел двадцать первый день.
— Прости! — сказал Бэнкс. — Если бог даст мне право вернуться, — вернусь навсегда.
— Бог подарил мне тебя, я жива и счастлива, Бэнкс! Ты вправе быть здесь, со мной, а не там, где тебе не место. Ты ведь можешь так, Бэнкс?!
— Нет.
— Ну, почему?
— На то нужно право, а не подарок от бога!
За спиной, в стекло, вместе с солнцем и небом, пятном роковой паутины вплетался ждущий у горизонта, корабль капитана Шарки.
Шарлотта
У дома Шарлотты звонил колокольчик.
— Шарлотта? — спросили ее, — Я — Генрика. Хотела увидеть Вас…
— Вы были у Бэнкса?
— Да…
— Не удивляйтесь. Просто я знаю, откуда такой колокольчик.
Вежливой, бодрой и одинокой Шарлотте, — семьдесят, — знала Генрика.
— Вы любите виски? — спросила Шарлотта, за столиком, под деревьями, принимая гостью.
— Нет, — удивилась Генрика, — не знаю…
— Может, пираты не пьют теперь виски? А я изволю…
Она любовалась Генрикой. На поясе, наискосок, молчаливо и грозно висел пистолет.
— Шарки! — пояснила Шарлотта, — Когда есть Шарки, на помощь небес рассчитывать глупо! Они для него — ничто, потому, что Шарки — дьявол! И даже не знаю, был ли он человеком!
— Может быть, я приду завтра…
— Не надо! — строго сказала Шарлотта, — Тебе показалось, что пришел Бэнкс? Нет, не пришел. И, слава богу, уже не придет!
Возвращение
— А-а! Вернулся! — встретил Джон Шарки, — Я знал. Может, — да пусть это скажет дьявол, — ты и лентяй? Не хотел чесать пузо моей посудины? Ладно. Ты будешь мне нужен! Отгремит, — показал он на небо, — и мы потолкуем.
Глухо, как ядра катились слова. Оттуда, куда показал капитан, надвигалась гроза. Пугала предчувствием тех, кто слаб духом, и приглушая звуки.
— Ты не против?
— Нет, — сказал Бэнкс, — не против.
Открыть эту книгу
— Мы можем пойти на веранду, если вам неспокойно. Или укрыться в доме. Но она, — показала Шарлота, в сторону грозной, занявшей пол-неба, штормовой синевы, — не состоится.
«Как?» — усомнилась Генрика. Холод, тревога, и запах тины, витали в воздухе. И так близки черные тучи, что до них будет можно вот-вот дотянуться руками…
— Я слишком стара, чтоб не чувствовать это. Не все, что мы ждем, состоится, Генрика! Судьба и стихия — они в этом схожи.
«Ребенок, — смотрела она на Генрику, — который еще ничего в этой жизни, не видел… Что я сказала ей? Что Бэнкс не вернется? Правду сказала, а у нее подкосились ноги…»
— Ты его любишь?
— Да.
— А он, тоже?
— Не знаю…
— Это не удивляет… — вздохнула Шарлотта.
— Вы злитесь? Он что-то сделал плохое?
— Мне? Абсолютно нет. Но, разве это главное?
— Видишь отсюда? — спросила она, — Пустырь. Там был его дом. Жена, и две дочки. Бэнкс ходил на охоту, а дома делал вещи из серебра. Они есть у меня, и у многих. Прекрасно делал, а Шарки, разрушил все! Он сжег половину города. Шкуры и серебро в доме Бэнкса решили судьбу. Дом ограблен, семья убита. Бэнкс вернулся с охоты, когда пепелище остыло. Он говорил об этом?
— Нет. Я ничего не знаю…
— От горя, в те дни, он хотел умереть. Но, легкую смерть, небеса дают грешным… Бэнкс тосковал и молил бога, чтоб тот покарал Джона Шарки. Но, ты не знаешь Шарки, девочка! К нему даже смерть брезглива! Не щадя прокаженных, — его обошла. Красноглазым, как рыба, остался, но переболел и выжил. Команды его бунтовали. Бросали на диком острове; в шлюпке, без весел, среди океана. Его настигали. Жажда победы и мести, оружие, и справедливость, — все было на их стороне. Но каждый из них, нашел место на дне. Однажды, в тюрьме, Шарки ждал казни. На крепостной стене ждала пушка, чтобы выстрелом известить о том, что петля затянулась на шее дьявола. Но пушка осталась заряженной, губернатор уснул с перерезанным горлом, а Шарки — вот он, на горизонте! У него покровитель, который сильнее нас и плюет на бога!
— Я видела Шарки.
Шарлотта прищурилась:
— Но, ты жива… Бэнкс? — догадалась она.
— Да. — подтвердила Генрика, — Он хорошо отзывался о Вас.
— Он часто бывал у меня. В моей библиотеке. Есть что защищать! — улыбнулась она, и кивком указала на пистолет, — А когда стал жить один, на холме, далеко, — перестал приходить… С камня, возле которого он сделал дом, — лучшая точка обзора в округе. А лишайник на нем, растет в виде карты Англии. Бэнкс его выбрал, я думаю, не случайно — бывший мечтатель.
