перед тем, как рухнуть в бездну. Между тем собеседник капитана описывал падение в бездну как хорошо продуманный и вполне управляемый процесс. Ищенко и сам принадлежал к тем людям, которые не могут спокойно жить, не пытаясь изменить мир собственными усилиями. Бандиты регулярно отправлялись за решетку, справедливость время от времени торжествовала, однако мир никак не хотел меняться. Капитан решил когда-то, что другие могут сколько угодно продавать душу дьяволу, но он сам будет выполнять свой долг, и его совесть останется чиста. Однако растленный мир легко взломал его защитную оболочку, лишив возможности восстанавливать справедливость. Другой на месте Ищенко нашел бы себе денежную работу - возможно, даже с помощью своих вчерашних клиентов-уголовников, которые, как известно, редко держат на сыщиков обиду,- и жил бы себе не тужил, посмеиваясь над своим прежним начальством. Однако Ищенко такая жизнь представлялась до отвращения пресной и вообще никчемной.
- Ну хорошо, значит, ты стараешься не за деньги. Тогда за что?- в лоб спроил капитан собеседника.
- За то же, за что и все,- за хорошую жизнь,- ответил Корсаков. - Просто для одного хорошая жизнь - это деньги, бабы и так далее, а мне этого мало,- тебе, кстати, тоже. Мне важно не чувствовать себя униженным, важно сохранить чувство собственного достоинства, а для этого я должен жить в достойной стране. Но разве я живу в достойной стране? Разве достойная страна потерпит, чтобы ее без единого выстрела разодрали на части? Мы - один народ, а нам постоянно вдалбливают, что одни из нас - русские, другие - украинцы, третьи - белорусы, и на этом основании мы должны разъединяться. Запад очень радеет за национальное самоопределение, когда это касается нас,- интересно, почему же те же итальянцы, те же немцы столько времени бились за объединение отечества? А Гражданская война в США? В Италии столько диалектов, что люди из разных мест друг друга не понимают, в Германии почти такая же картина. Значит, там можно пренебрегать такими различиями, а мы из-за каких-то надуманных различий должны развалить свою страну, наплевать на собственную историю? Мой родоначальник когда-то выехал на службу к московским князьям из Чернигова, но ему и в голову не приходило, что он едет в чужую страну, к чужому народу. Где это видано, чтобы одна страна, в которой живет один народ, вдруг разделилась на части, и эти части стали друг другу чужими? Это совершенно нелепо. Такое положение можно искуственно устроить,- подобные примеры в истории бывали,- но долго оно продолжаться не может.
Корсаков говорил вроде бы спокойно, хотя глаза его потемнели, налились густой синевой, и стало заметно подрагивать правое верхнее веко, к которому особенно близко подходил старый шрам. Зато капитан пришел в явное возбуждение, с трудом дал Корсакову договорить и затем выпалил целую тираду о наболевшем. В ней фигурировали 'проклятые бандеровцы', 'западнянская мова, на которой даже Петлюра не размовлял', 'ридный Харьков' и 'ебанутые незалежники'. В заключение своей речи капитан пожелал поборникам самостийности засунуть свой трезубец себе в задницу и стал озираться в поисках пива, однако пива уже не было. Как то ни странно, в его речи, дышавшей пафосом русского единения, вдруг невесть откуда появились украинизмы.
- Ты что вертишься - выпить, что ли, хочешь?- спросил Корсаков разволновавшегося капитана.
- Да надо бы добавить,- признался тот. - Не могу спокойно об этом.
Корсаков повернулся, открыл кухонный шкаф, нашарил за пакетами с крупой бутылку водки и поставил на стол.
- Не хотел выставлять ее сразу, боялся, что ты поплывешь,- объяснил он.
- Ну и правильно,- благодушно отозвался повеселевший капитан. - Все хорошо вовремя, а недолив хуже перепоя. Ты сам-то будешь?
- Нет,- покачал головой Корсаков. - Много дел, да и переношу плохо в последнее время. Вот закончим Дело, придется подлечиться.
- Да-а, Виктор Федорыч,- протянул Ищенко, со зверским лицом открутив пробку,- в хорошее дело ты меня впутал. Ведь если я откажусь - я труп, ты же первый меня и замочишь.
- Но ты же не откажещься?- подмигнул капитану Корсаков.
- Давай рассказывай дальше,- вместо ответа потребовал капитан.
Порой вовремя выставленная бутылка водки оказывает на человека большее действие, чем самые заманчивые посулы и самые убедительные доказательства. Возможно, так получилось и на этот раз - во всяком случае, именно после первой рюмки в поведении капитана исчезли недоверие и скепсис и проявилась подлинная заинтересованность полноправного участника предприятия. Корсаков и капитан проговорили до того времени, когда летняя темнота сначала посерела, затем сделалась прозрачной, небо между крыш засветилось и в кронах деревьев раздались первые птичьи возгласы. Тетушка, среди ночи протопавшая в туалет, среди доносившегося из-под двери кухни безостановочного бормотания расслышала слова:'командиры секторов', 'боевое обеспечение','тыловое обеспечение', 'Теплостанская бригада'... Ничего не поняв, тетушка вздохнула и отправилась досыпать. К этому времени то, что казалось сначала безумной авантюрой, постепенно выстроилось в голове капитана во вполне реальный план с четко обозначенными задачами, продуманным обеспечением исполнителей всем необходимым, разумной тактикой действий. Мир вновь приобрел устойчивость. В завершение беседы Корсаков сказал: - О своих требованиях надо заявлять внушительно. Глупо топтаться на морозе с плакатиком и думать, что тебя услышат. Нет, сначала надо взять за глотку, а потом говорить - вот тогда будут прислушиваться к каждому твоему слову... Ладно, капитан, пошли на боковую. Утро вечера мудренее, завтра окончательно договоримся.
Корсаков отпер дверь одной из пустующих комнат и пропустил туда капитана. Там на широченной тахте было постлано свежее белье, в которое Ищенко с наслаждением зарылся. Наутро ему предстоял тяжелый день.
Капитан спал недолго, однако проснулся бодрым. Впрочем, на службе он привык поздно ложиться и рано вставать и не делал из этого трагедии. На кухне уже слышалось позвякиванье посуды и приглушенные звуки голосов - Корсаков разговаривал с тетушкой. Ищенко заперся в ванной и, манипулируя старинной газовой горелкой, принял контрастный душ. На кухню он вышел в прекрасном настроении и застал там уже приготовленный легкий завтрак: яйца всмятку, свежий хлеб, масло, крепко заваренный чай. Корсаков обсуждал с тетушкой судьбы какого-то неизвестного капитану, но, видимо, очень знаменитого дворянского рода.
- Сергей Валерьянович сидел в Воркуте, бедный, вернулся очень больным,- певуче рассказывала тетушка. - Но потом закончил институт, защитил кандидатскую, потом докторскую, теперь академик-биолог...
- Простите, тетушка,- сказал ей Корсаков и повернулся к Ищенко:- Ну что, капитан, как спалось? Надумалось что-нибудь за ночь?
- Ты вчера говорил про какое-то задание,- очищая яйцо изнутри ложкой, деловито напомнил капитан.
- Понял,- с улыбкой кивнул Корсаков. - Значит, договорились. Пей чай.
Ищенко налил себе в чашку чистейшей заварки и принялся со смаком прихлебывать напиток, не портя его вкус сахаром. Заметив недоуменный взгляд тетушки, он подмигнул ей и сказал:
- Привык на службе. Чифир - лучший друг опера... хотя это и не совсем чифир.
- Ну, в мое время чифиром разные вещи называли,- заметила тетушка. - Кто-то - прокипяченный чай, а кто-то - просто вот такой крепкий, как вы пьете. Если вы привыкли, то ничего, а то я уж забеспокоилась...
- Нет-нет, ничего, мы привычные,- заверил ее Ищенко и налил себе вторую чашку. Корсаков молча ждал, пока он завершит чаепитие, затем поднялся из-за стола, поблагодарил тетушку (та ответила:'Ах, пустяки!' и беспечно повертела рукой в воздухе), после чего обратился к Ищенко:
- Ну, капитан, пошли,- получишь инструкции. Обещаю сюрприз.
Заинтригованный капитан проследовал за ним в ту комнату, где провел ночь. Там Корсаков протянул ему бумажку с адресом, а затем показал фотографию мордастого молодого брюнета с удивительно порочным взглядом:
- Есть сведения, что это твой хороший знакомый.
- Очень хороший,- ядовито произнес Ищенко, с трудом удержавшись, чтобы не плюнуть на чисто вымытый тетушкой пол. - Много видал подонков, но таких... Знаю его, конечно, сажал в начале перестройки. Аракелов Андрей Арменович, срок за мошенничество. Большую часть эпизодов доказать не удалось -
