благополучие!
Он протянул свой бокал навстречу.
— Нескромно, — признался Потемкин, — так, сразу, и за меня…
— Почему же сразу? — чуть отдалился к спинке и пристально, издали, присмотрелся Лахновский, — Я так не нахожу…
— Ну, — пошутил Потемкин, — юридической силы у тоста нет. Я согласен: пусть за меня!
И тоже поднял бокал виски.
Матовым, благородным блеском стекла и бликами звездочек в венчике, где благородный напиток плескался по стенкам бокала, — такой, неожиданно, представала судьба капитана Потемкина. Поэтому понял он вдруг, почему же так часто судьба представляется в образе птицы. Ухватил — и держи! Упустил — все! Только издали: в небо с земли, посмотреть не нее, еще как-нибудь сможешь. Достать еще раз — уже вряд ли…
Пришло время кофе. Опустел, оттого, что убрали посуду, смели крошки, столик.
— Ну, — спросил Альфред Петрович, — резюме?
— Думаю, что у руководства найдется немало мотивов против.
Альфред не дрогнул.
— Полагаю, — глухо сказал он, — что у Вас, на мой счет есть свои, четкие и убедительные позиции…
— Есть.
— И Вы достоверно изложите их руководству.
— Да. Это я сделаю. Не беспокойтесь.
Взглядом вокруг, а главное — взглядом в вовнутрь, Лахновский прошел, подытожил оказанное и сказанное им в этой встрече. Было с чего завязаться хорошему плоду: от перспектив, которые он предложил, отказаться нельзя.
А о прошлом забыть всегда можно, если оно не на пользу плоду, который растет сегодня. Потери не все восполнимы — не все того стоят. Обидами нет смысла жить, через них перешагивать надо.
Сошлись, пожимая друг друга ладони. Глаза на мгновение встретились. Сверхпроницательный в этом скрещении взглядов прочесть ничего не смог бы… Вот же, Лахновский: он резюме не услышал, как бы…
***
— А Потемкин? Что, нет его? — спросил Лок
— Не будет. Вчера и сегодня он выходной. Завтра будет, — ответил дежурный.
«А, может быть, — тяжело согласился Лок, — это к лучшему…». Удава, напоминал Потемкин. А Лок — это заяц, который сегодня, зачем-то хотел сказать, что он знает, где протокол. Краснокутский забрал. «Я же, — сказал Краснокутский, — ответил за вас! Вот пусть у меня, протокол и лежит. Мне он — на всякий случай, — а вам? На хрена ксерокопия, Лок?»
«Но, Потемкин, — считал теперь Лок, — может нашел бы в нем что-то нужное? Может быть, это важно? Луну он по-своему видит…».
— Жаль, — сказал Лок, — что Потемкина нет. Ладно, оформляемся, хорошо? Автобус сегодня у нас и «КАМАЗ» под товар.
Автобус, «сходивший» в Москву неудачно, сегодня пошел безопасной дорогой: в Одессу.
Бежишь ты легко, в волчью яму, Славик!
— Коллега, привет! — услышал, на выходе из гаражей, Потемкин.
В окошке стоящей неподалеку «девяносто девятки», блеснув в наступающих сумерках, поползло, опускаясь, стекло.
— Дай руку пожать, подойди. Ты не помнишь меня? — спросил человек, выходя из машины. Сам подал руку и предложил:
— Присядем?
Потемкин кивнул, занял место на пассажирском сиденье. Водитель включил зажигание.
— Не волнуйся, я тебя не ворую! Отъедем, немного, поговорить. Я, как ты видишь, один.
— И без пистолета! — добавил он, и усмехнулся.
Остановились неподалеку, просто подальше от глаз. Потемкин, как гость, закурил и готов был слушать.
— А-а! — принюхался профессионально хозяин, — Потемкин, ты водку пил! А уж я — то подумал: ты жить хорошо стал, шофера нанял?
— Не-ет, — возразил Потемкин, — не водку. Виски.
Горького дыма, как будто, глотнул хозяин:
— Фу, блин! Есть такой у меня, дружбан — тоже виски любит!
— Ты вкусы мои переделать приехал?
— Вкусы? Да нет уж, не вкусы! Я жизнь обсудить приехал, Потемкин! Чего ты хочешь? Какого тебе, блин, неймется? Лезешь, куда не просят! Ты кто — прокурор? Бывший опер — охранник! Так занимайся охраной, руководи — у тебя целый взвод. Или ты — я не очень тебя понимаю — чего-нибудь хочешь?
«Так и думал, дружище, спасибо! Виски — ну, значит — он! — отметил в уме Потемкин, — Спасибо!». «Виталик!» — отметил он, и сказал:
— Нет, от тебя — ничего не хочу!
— А от кого?
— Из тех, за кого волнуешься — ни от кого не хочу.
— Потемкин, скажи, — это точно?
— Что именно?
— Ну, ты же нам перегадил малину?
— О малине я думал меньше всего…
— Я денег бы дал, понимаешь? Мы ведь не чужие, чего там… я дам. И нам бы спокойно, и у тебя — копейка… Ты что — боишься? Да знаю тебя — не боишься…
— Послушай, — ответил Потемкин, — езжай и забудь обо мне! Я не сдам, это правда. Работали вместе, а прошлое — дело святое! А не хочу, ты пойми, потому, что я знаю, чем кончится. И не хочу так кончить! А ты — это дело твое!
— Плохо кончу? Ты что — ребенок? Ты не понимаешь? Потемкин — знаешь ты слишком много! И — у нас за спиной... Что делать?
— Я — много знаю? Не строй иллюзий — не только я.
— Ты кому-то накапал?
— Нет, не капал. Но, — твой напарник — раз. «Красный», «Синий» твои, — это два. И еще кто-то есть. Они знают! Что, этого мало?
— Вот это — мои проблемы. Что делать с тобой — вот чего я не знаю! Ты догоняешь? «Бабки» — проще всего. Чтобы ты «ничего не знал». И мы разойдемся, и все спокойны. А ты — доволен!
— И ты?
— Ну, конечно, и я!
— Да не так это, Славик...
— А как?
— Ты уже стартовал. У тебя хорошо получилось, чему я не рад. Ты назад уже не повернешь. Ты влип! Не понял? А я не хочу начинать, чтобы быть потом в твоей шкуре!
— Не рад? Ты не рад за меня? Ничего себе, блин!
— Тупик — это слабо сказано, Славик! Бежишь ты легко, в волчью яму! Во-первых, ты можешь нарваться, — убьют... Ну, дай бог, не убьют: ты «рога по-другому «вмочишь»! Приехал ко мне — ты уже вмочил! Прокололся. Случайно, конечно, — из-за того, что в «Тантале» вьетнамцами занялся я. Но — тем не
