Заметим, что призыв 'нести крест' обращен к тем, кто вызвался пойти с Иисусом именно в Иерусалим. Иисус не ждал, что все, уверовавшие в Него, пойдут за Ним на это обреченное дело, и не собирался изгонять оставшихся из новой общины. Но за словами о кресте лежит призыв ко всякому: 'Ибо, кто хочет душу свою спасти, тот погубит ее; кто же погубит душу свою ради Меня и Евангелия, тот спасет ее'.
Иоанн приводит это речение в особенно многозначительном контексте. Мы видели, что мысль, выраженная в притчах о семени и жатве, — самая главная из идей, относящихся к возникновению Народа Божьего. У Иоанна есть другая притча, в которой эта мысль сильно углубляется: 'Если зерно пшеничное, упав на землю, не умрет, оно останется одно; если же умрет, приносит много плода'. И далее, как бы вторя Луке (вспомним слова об отречении от собственной жизни): 'Любящий душу свою губит ее, и ненавидящий душу свою в мире сем в жизнь вечную сохранит ее'. Отвержение себя — это начало начал, без него невозможна та преданность Богу и Его Царству, которой требует Иисус. В чрезвычайных, обстоятельствах эта преданность может обернуться мученичеством; однако она же сопутствует любому подлинно нравственному поступку. Мы видели, что в основе замысла о новом Народе Божьем лежит принцип: 'Умри, чтобы жить'. Вот она, модель грядущего Израиля, воплотившаяся в общине последователей Иисуса. В них Народ Божий умирал, чтобы снова жить.
Как и предвидел Иисус, поход в Иерусалим не кончился миром. Когда напряжение достигло высшей точки, Он собрал Двенадцать для совместной торжественной трапезы. В конце ее Он передал по кругу чашу с вином и сказал: 'Эта чаша есть Новый Завет в крови моей, за вас изливаемой' или что-то другое, но очень похожее (есть несколько вариантов предания). Мы еще поговорим об этих в высшей степени содержательных словах, а сейчас нас больше всего занимает слово Союз ('завет'). Основной постулат еврейской религии гласит, что статус Израиля как Народа Божьего основывался на 'завете', которым это сообщество людей посвящалось на особое служение Богу. В шестом веке до Р. X., когда Израиль пал, пророк возвестил о 'Новом Союзе', которым будет создан Новый Израиль на развалинах прежнего. Во времена Иисуса народом Нового Союза считали себя кумранские сектанты. Следовательно, идея завета-союза, так сказать, учреждающего Народ Божий, была тогда в ходу; и не может быть никаких сомнений в том, что имел в виду Иисус, когда предлагал своим ученикам испить чашу Союза. Он по всей форме назначал их 'членами-основателями' нового Народа Божьего.
Но еще не кончилась ночь, как они оставили Его. Иисус схвачен и предан суду, а ученики рассеялись, бросив Его на произвол судьбы. Казалось бы, Новый Израиль растаял, едва родившись. И тут возникает серьезная историческая проблема: как же тогда появилась христианская Церковь? Ответили на это первые христиане (а кому же знать, как не им.), и ответ их таков: Иисус вернулся к ним живым после смерти. Он вернулся и тем простил их — позволил снова занять то место, которого они лишились, предав Его, Рассказ об этом в конце четвертого Евангелия трогает необычайно. Петр ловил ночью рыбу, ничего не поймал и встретил на берегу воскресшего Иисуса. Как сообщают Евангелия, во время судилища он решительно отрекся от своего Учителя. С тех пор Петр уже не видел Его в живых до того утра на озере. Смысл их беседы, должно быть, передают слова евангелиста Иоанна: 'Когда они позавтракали, Иисус говорит Симону Петру: 'Симон, сын Иоанна, ты любишь Меня?'... Петр говорит Ему: 'Да, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя'. Иисус говорит ему: 'Паси Моих ягнят'. Потом Он добавил: 'Следуй за Мною!'. Этими словами отступник возвращен туда, откуда вышел, он может начать все заново, его неверность изглажена. Это — образ свершившегося с 'малым стадом', которое олицетворяло новый Народ Божий. Да, оно рассеялось так, словно и не было ничего раньше; но вот воссоздано заново прощением — и возникает Новый Израиль, который виделся пророкам как воскресение из мертвых.
Так родилась Церковь, и она не забыла, что первыми ее членами были неверные люди, обязанные своим местом одной лишь милости Того, с Кем так дурно обошлись.
VI
Мессия
С точки зрения историка, единственный очевидный результат всей жизни и деятельности Иисуса — появление особого сообщества, Церкви. Сообщество это считало, что продолжает призвание Израиля — быть 'народом Бога', но видело в себе новый Израиль, основанный 'Новым заветом' ('Союзом'). Образовала его не идеология и даже не вера, а личная привязанность к самому Иисусу. Как именно был Он связан с Новым Израилем ранней Церкви, можно судить по тому, что Его называли взятым из предания словом 'Мессия', т.е. 'помазанный'. Переведенное для грекоязычной среды буквально — 'Христос', оно тем не менее не стало общепонятным, и вскоре его стали воспринимать как имя собственное. Однако в Евангелиях это слово большей частью употребляется в своем первоначальном смысле, и нам бы следовало держаться именно древнееврейского варианта как напоминания о том, что 'Христос' или 'Мессия'не имя и не богословский термин, а определение исторической роли. Иоанн, завершая свое Евангелие, говорит, что писал, — дабы укрепить веру в то, что 'Иисус — Мессия'. Это же могли бы заявить и другие евангелисты. Тем более удивительно, что передавая слова Иисуса и повествуя о Его деяниях, они сравнительно редко именуют Его Мессией, да притом еще не всегда ясно, какой вкладывают в это смысл. Сам Он называет себя Мессией только однажды — в четвертом Евангелии2, но даже здесь это сделано негласно. Более того: похоже, что Иисус не любил, когда Его так называли, хотя не всегда мог этому помешать. Не отвергает Он это именование только дважды Один такой случай описан тремя первыми евангелистами. Иисус где-то наедине со своими учениками, за пределами иудейской Палестины, неподалеку от так называемой Кесарии Филипповой. Он спрашивает учеников, что о Нем говорят люди Ученики отвечают. Тогда Он спрашивает снова: 'А вы кем считаете Меня?' Петр говорит: 'Ты — Мессия'. Дальше наши источники расходятся. По Евангелию от Марка (которому следует Лука), Он 'приказал, чтобы они никому о Нем не
