– Где же вы видели эту... гениальную работу, милорд? – спросил он.
Словно для того, чтобы утвердить Блэкберна в его подозрениях, в темноте сверкнула самодовольная, мерзкая и наглая улыбка де Сент-Аманда.
– Там, где она находится – в единственном месте, где существует цивилизация. Во Франции, милорд, во Франции.
Глава 9
Блэкберн знал, как ненависть влияет на поведение людей. Они выкрикивают проклятья, топают ногами и устраивают вульгарные сцены. Его же ненависть была лишена театральных эффектов. Она была подобна морозному дыханию ветра – охлаждала чувства, оттачивала ум и возбуждала жажду мести.
Франция. Как только де Сент-Аманд произнес это слово, Блэкберна охватила всепоглощающая ненависть. Никто об этом не догадался; он умел держать себя в руках. Хорошо владея голосом, маркиз спросил:
– Когда вы были во Франции, де Сент-Аманд?
– Около шести месяцев назад. Я ездил на мою дорогую родину.
– Чтобы насладиться искусством?
– Я ездил не из-за искусства, – де Сент-Аманд положил руку на грудь; выглядел он при этом как живая пародия на печаль. – Мой горячо любимый отец отправил меня к императору, чтобы просить возвращения наследных земель. Там я и увидел картину. – Он сделал паузу и добавил с хитрой улыбкой: – В Фонтенбло.
– В Фонтенбло, – выдохнула Джейн, – как это прекрасно. В самом деле, прекрасно. Ее картина висит в одном из домов Наполеона, куда его друзья приезжают отдыхать и кататься на лошадях. Но зачем туда ездил де Сент-Аманд?
Блэкберн очень хотел расспросить его, но этот скользкий мерзавец мог что-то заподозрить. Возможно, он заговорил о произведении Джейн, чтобы ввести Рэнсома в заблуждение.
Они оба сыграют в эту игру. Блэкберн сделает вид, что клюнул на приманку.
Схватив Джейн за локоть, он развернул ее к себе.
–Как ваша картина попала во Францию?
Ее лицо освещал бледный свет луны.
– Ваш вопрос – грубое вмешательство в мою частную жизнь, милорд.
– Это же так просто, Блэкберн, – сказал де Сент-Аманд. Но Блэкберн не обратил на него внимания. Перед ним был предатель, который почти попался ему в руки.
– Я вас не спрашивал, сэр.
Но де Сент-Аманд даже не заметил его тона.
– У Бонапарта, может, не хватает воспитания, чтобы бесплатно вернуть мои земли, но у него безупречный вкус.
– Это правда, – укоризненно добавил Фиц. – Он перенимает вкус к искусству у стран, которые завоевывает.
– Страна мисс Хиггенботем не была завоевана, – уточнил Блэкберн. – Но, возможно, мисс Хиггенботем тайно восхищается вашим императором.
Виолетта громко сказала:
– Рэнсом, извинись!
Джейн вырвала у него свою руку.
– Милорд, ваши слова оскорбительны!
Равнодушная ко всеобщему напряжению Адорна звонко рассмеялась:
– О лорд Блэкберн, какой же вы глупый! Тетя Джейн не отдавала картину. Если бы вы знали моего отца...
– Адорна, – жестко сказала Джейн, – это личное.
– Он не хотел содержать тетю Джейн, и ей пришлось... Закрыв рот девушки рукой, Джейн оборвала ее словами:
– Достаточно.
Ее терпение кончалось. Посмотрев на Блэкберна, она произнесла:
– Я не допущу, чтобы вы терзали ее за этот ответ, лорд Блэкберн. А также не говорите больше ни о моих картинах, ни о моем материальном положении. Просто потому, что это не ваше дело.
Он пристально смотрел ей в глаза. Снова наступила тишина.
Она пытается диктовать ему свои условия! Но любопытство его было возбуждено.
– Извините меня, мадемуазель, – де Сент-Аманд склонился над ее рукой, а затем с видимым сожалением выпустил ее. Блэкберну захотелось изуродовать его лягушачье лицо. – Я бы никогда не упомянул о вашей волшебной картине, если бы знал, что это доставит вам столько неприятных минут.
Неприятные минуты, подумал Блэкберн. Он сам по себе одна большая неприятность.
– Пустое, – ответила Джейн.
