Эллери сглотнул, почувствовав холодок, пробежавший у него по спине, и сказал, не сводя глаз со стоявшей перед ним девушки:
– Заботились? Это звучит так многообещающе…
– Заботилась о том, чтобы уберечь вас от неприятностей. А еще я любила наблюдать за вами. Я часто пряталась здесь. – Она указала бокалом шампанского на небольшую нишу в стене. – Вы танцевали, а я сквозь окно любовалась вами. Смотрела и готова была разреветься от того, что вы танцуете не со мной.
– Я готов немедленно исправить эту ошибку, – быстро ответил Эллери, протягивая Селесте руку. – Вы позволите пригласить вас на танец, мисс Милфорд?
Эрни молча взял из руки Селесты бокал и поставил на свой поднос.
Селеста благодарно улыбнулась старому слуге, подала Эллери руку и упорхнула вместе с ним, чтобы закружиться в вихре вальса.
– Шампанского, мистер Трокмортон? – спросил Эрни.
– Что? Да, пожалуй, сейчас мне стоит выпить. – Трокмортон взял с подноса бокал, а когда Эрни повернулся, чтобы уйти, остановил его: – Селеста очаровательна, не правда ли?
– Да, сэр, – ответил Эрни. – Красивая, добрая, отзывчивая. Образованная. Знаете, сэр, ее учитель говорил, что никогда не встречал такой смышленой девушки, как она. Мы все гордимся Селестой. Желаете еще что-нибудь?
Эрни сказал немного, но этого было достаточно.
Трокмортон взял ягоду клубники и взмахом руки отослал слугу прочь.
Вернувшись в зал, он принялся следить за тем, как кружатся в вальсе Селеста и Эллери.
Их танец не остался незамеченным, и очень скоро рядом с Трокмортоном раздался голос леди Филберты.
– Кто эта девушка? – ледяным тоном спросила она.
– Мама. – Он обнял ее за талию, притянул к себе. Леди Филберта всегда была миниатюрной женщиной, а сейчас, перевалив за шестьдесят, стала и вовсе казаться маленькой и хрупкой. В вырезе шелкового платья выступали резко очерченные, тоненькие ключицы, в руке, похожей на цыплячью лапку, была зажата трость. Леди Филберта никогда не слыла красавицей, в противном случае она вышла бы замуж не просто за богатого, но и за знатного джентльмена, однако во всем ее облике чувствовалось то, что принято называть породой. Трокмортон поцеловал густо напудренную щеку матери и сказал, сначала громко: – Вечер, как видишь, удался. – А затем понизил голос и шепнул: – Улыбайся, мама, и не подавай вида.
Леди Филберта послушно улыбнулась, по-прежнему не понимая, почему ей нужно делать вид, будто все идет хорошо, когда ее сын танцует с какой-то незнакомкой, вместо того чтобы кружиться в вальсе со своей невестой.
– Это мисс Милфорд, – негромко пояснил Трокмортон.
– Дочь нашего садовника? – светским тоном уточнила леди Филберта.
– Совершенно верно.
Мать пожевала губами и ответила любимой фразой своего мужа:
– Тысяча чертей.
Рядом с ними остановился Эрни с подносом, на котором все так же стояло шампанское и клубника.
Шампанского леди Филберта взяла, но от клубники отмахнулась. Как и у младшего сына, у нее была аллергия на эти ягоды.
Дождавшись, пока Эрни отойдет, она продолжила:
– Нам нужно от нее избавиться. И немедленно.
– Но как?
– Выкинуть ее отсюда ко всем чертям!
– Она дочь нашего садовника и нашей поварихи. Кроме того, я нанял ее гувернанткой к своим девочкам. – Он немного помолчал и добавил со вздохом: – К тому же, если я выкину ее отсюда, Эллери уйдет вместе с ней.
– Но что будет, если ее увидит лорд Лонгшо?
– Уже увидел. – И Трокмортон кивком головы указал на фигуру лорда Лонгшо, застывшую на пороге зала.
– Дочь садовника, – покачала головой леди Филберта, отпивая шампанское и не сводя глаз с танцующей пары. – О чем только думает наш Эллери?
– Думает ли он вообще, вот в чем вопрос, – тихо заметил Трокмортон.
Леди Филберта вздрогнула и, повернув голову к старшему сыну, недовольно нахмурилась:
– Сейчас неподходящее время для шуток.
– Да, мама. – Трокмортону хотелось надеяться, что для всех он по-прежнему выглядит невозмутимым. – Лично меня не смущает то, что дочь садовника оказалась приглашенной на бал. У меня нет подобных аристократических предрассудков. – Он со значением посмотрел на мать и добавил: – К тому же и у вас, мадам, в роду отнюдь не все были аристократами.
– Ты что, опять о том разбойнике с большой дороги? Но, во-первых, это было сто лет назад, а во- вторых, разбойник – это так романтично.
