– Ничто не сможет помешать нашему браку с Патрицией, – сказал Эллери, поднимаясь на ноги и пробираясь к своей невесте по усыпанному черепками полу. – Мы с ней любим друг друга. Вопрос в другом, Трокмортон: найдешь ли ты в себе смелость, чтобы жениться на своей возлюбленной?
– Я предлагал ей выйти за меня, – ответил Трокмортон, внимательно разглядывая свой кулак, который болел гораздо меньше, чем можно было ожидать. Или Эллери успел уклониться в момент удара и кулак задел его только вскользь? Да и скула у Эллери совсем не опухла. – Но она мне отказала.
– Это потому, что вы не сказали, что любите ее, – наставительно заметила Патриция.
Интересно, почему Трокмортон всегда считал Патрицию вялой, слабохарактерной девушкой?
– Я не сказал ей этого потому… потому… – Его галстук снова затянулся. Трокмортон подергал его за узел и подумал, Что ему будет что сказать сегодня своему слуге.
– Пойдем со мной, Гаррик, – сказала леди Филберта, вставая и отодвигая свой стул.
Трокмортон был рад… нет, он был счастлив этому предложению, позволившему без лишних слов покинуть заваленную черепками, залитую овсянкой столовую, и хмурых слуг, прибиравших со стола, и младшего братца с его новыми родственниками. От их осуждающих, многозначительных взглядов.
С чего они взяли, что он влюблен? Гаррик Трокмортон не влюблялся ни в кого и никогда! Вся жизнь Гаррика Трокмортона была посвящена лишь семье и службе на благо отечества. Разве мог он позволить себе размениваться на какие бы то ни было чувства? И нужен ли Трокмортону еще кто-нибудь, когда у него есть любимая дочь, есть мать… Ну, и брат тоже.
Хотя с другой стороны… Дети подрастают и уходят из дома. Мать, брат? У них своя жизнь. А если рядом с ним будет женщина – жена… помощница. Трокмортон знавал супружеские пары. Действительно, некоторым мужчинам везло в жизни, и они находили женщин, с которыми их связывала не только любовь, но и родство душ.
Быть вместе и навсегда…
Нет, не мог он влюбиться Селесту Милфорд, не мог!
Леди Филберта развернула салфетку, прихваченную из столовой, вынула из нее булочку и протянула Трокмортону.
– Это съедобная, – сказала она. – Я взяла ее со своей тарелки.
Трокмортон, растроганный материнской заботой, взял булочку и принялся жевать, отламывая по кусочку. Они с леди Филбертой вошли в портретную галерею, залитую ярким солнечным светом, струившимся л высокие окна. На ходу Трокмортон думал о том, что, будь он посмелее, обязательно спросил бы, о чем говорила с Селестой леди Филберта вчера, перед тем как в окнах его кабинета зазвенели стекла, разлетаясь ни мелкие кусочки. Ведь леди Филберта видела, что творится. Почему же тогда она не прекратила это безобразие?
Впрочем, он и так знал ответ на свой вопрос. Леди Филберта всегда отличалась обостренным чувством справедливости. А его, Трокмортона, поступок нельзя было назвать справедливым по отношению к Селесте.
– Но я же предлагал ей выйти замуж, – в который раз за это утро пробормотал Трокмортон.
Леди Филберта и ухом не повела на его бормотание.
– Гаррик, – сказала она, – все последние годы я очень волновалась и переживала за тебя.
– Почему? – Он невольно подумал о предательстве Стэнхоупа. – Ты считаешь, что я не оправдал твоих надежд?
– В том-то и дело, что не просто оправдал, но и; превзошел их, – покачала головой леди Филберта, останавливаясь перед портретом своего покойного мужа.
– Ох уж эти женщины, – снова под нос себе пробормотал Трокмортон.
Кого он имел в виду? Всех. Свою мать, Патрицию, Селесту. Кто может понять этих женщин, черт побери? Он посмотрел на портрет отца. Тот смотрел на него с холста жестким, напряженным взглядом. Словно хотел предупредить Гаррика, предостеречь его от чего-то очень опасного.
– Мужчина, который спрашивает у женщины совета, всегда получает по заслугам, – глубокомысленно произнес он.
Леди Филберта мельком взглянула на портрет и снова перевела свой взгляд на сына.
– Гаррик, в детстве ты был таким славным мальчиком – живым, подвижным, немного проказливым. Увы, это продолжалось очень недолго. К тому же ты был у нас старшим… первенцем. Мы с отцом многого ожидали от тебя.
– Вы имели на то основания.
– Сейчас я думаю, что часть своих ожиданий нам следовало перенести на нашего младшего, – сказала леди Филберта.
– Но Эллери всегда сбивал вас с толку, – улыбнулся Трокмортон.
– Верно. Но уж зато ты никогда не обманывал моих надежд. И его надежд тоже. – Она кивнула на портрет и уселась на стул, стоящий под ним, так что теперь Трокмортону приходилось держать ответ как бы перед обоими родителями.
– Ты так много учился, работал, чтобы сделать нас всех богаче и счастливее, но при этом постепенно терял качества, присущие всякому живому человеку. Я уверена в том, что во многом виновата сама.
Дисциплинированность и привычка к порядку, те самые качества, которые Трокмортон лелеял и развивал в себе долгие годы, не только не радовали леди Филберту, но и постоянно причиняли ей душевную боль.
– Не стоит слишком упрекать себя, мама. Возможно, ты дала мне первый толчок, но по-настоящему мой характер сложился позже, в Индии, где один неосторожный взгляд, одно необдуманное слово могли привести к гибели. Именно там я и научился постоянно держать под замком свои чувства.
