остаётся только повторить мысль В. А. Истрина: поскольку в старославянском и древнерусском языках звука «ё» не существовало, то в лигатуре с I знак мог обозначать только звук «у» (но не «о» и «ъ»). В итоге этого сочетания получался звук «ю». Итак, кириллица могла заимствовать сам принцип образования диграфа Ю (в смысле того, какие буквы использовались для этого). Но также можно предполагать заимствование из протокириллического алфавита, схожего с велесовицей, в кириллицу уже «готовой» лигатуры Ю.
Буква «н» велесовицы имеет современный вид, разительно отличаясь и от уставного, и от курсивного греческого «ни». Пока не будем делать из этого никаких выводов, кроме одного: византийское «ни» не могло быть образцом для велесовского «н». Скорее им могла послужить «эта (ита)» греческого устава. Но здесь сходство только по форме. «Эта (ита)» обозначала первоначально звук «э», а затем «и», явившись с последней звуковой нагрузкой прототипом кирилловского «иже». Но стать им для «н» велесовицы она не имела никакой возможности.
Наконец, велесовская «т» также вряд ли ведёт своё происхождение от греческой «тау». Наиболее распространённый способ начертания «т» велесовицы с заниженной поперечной перекладиной, так что буква имеет вид креста. Насколько мы можем судить, «т» привычного для нас вида, пришедшее в современный русский алфавит из кириллицы и являющееся точной копией уставной византийской «тау», встречается в аверсе дощечки 16 всего один раз. Нет его ни в участках текстов дощечек, опубликованных в «Жар-птице», ни в копии-прорисовке дощечки 33, выполненной Ю. П. Миролюбовым. В них «т» имеет вид креста. Отсюда можно заключить, что единственный случай начертания поперечной перекладины «т» велесовицы без крестообразного пересечения представляет собой всего лишь дефект начертания данной буквы. Но данный вывод ещё не отменяет положения о заимствовании «т» дощечек из греческого алфавита. Занижение поперечной перекладины вполне может быть объяснено тем, что в «Велесовой книге» буквы писались под строкой. И чтобы поперечная перекладина не сливалась с линией строки, её просто несколько приспускали. Это предположение вполне правдоподобно. Но это всего лишь предположение. С таким же успехом можно утверждать, что линия строки над буквами тут совершенно ни при чём и велесовское «т» само по себе имеет вид креста. Вот это последнее утверждение можно подтвердить, указав на источник происхождения «т» в виде креста. А таковым могут быть славянские руны. И ретринские руны, и бояновица имеют знак
который в первом случае означает звук «д», т. е. звонкий аналог глухого звука «т», а во втором — звуки «т» и «д» (II, 9; 365). С полным основанием можно предполагать, что крестообразное «т» пришло в велесовицу именно из славянских рунических систем, а вовсе не из византийского устава или курсива, которым подобная форма не известна.
Небезынтересно также отметить тот факт, что буква «и» велесовицы (I) имеет полное сходство по графике и звуковому значению не только с греческой «йотой», но и с «и» рунических славянских систем. Это даёт возможность предположить славянское происхождение и данной буквы «Книги Велеса». Но поскольку, в отличие от предыдущих пяти случаев, предполагаемый греческий прообраз велесовской буквы и начертательно, и по звучанию совпадает с последней, то совершенно отрицать её заимствование у византийцев мы не имеем права и сохраним «и» (I) «Велесовой книги» в списке «греческих» букв азбуки этого письменного памятника.
Таким образом, из 16 греческих по происхождению букв азбуки «Велесовой книги» мы с полным основанием отнимем пять и прибавим их к 18 самостоятельно изобретённым буквам этой азбуки, доведя их количество до 23. Итак, из 34 букв велесовицы 23 — плод самостоятельного творчества. Легко подсчитать, что в таком случае доля «собственных» букв составит около 68 %, тогда как заимствованных напрямую у греков — всего 32 %. Вывод напрашивается сам собой: если византийский устав или курсив использовались при изобретении алфавита «Дощечек Изенбека», то они играли исключительно вспомогательную роль. Утверждение С. Ляшевского о создании велесовицы неким священником Иоанном на базе греческого уставного письма приходится считать безосновательным (II, 37; 50–53). Подобно святому Кириллу, Иоанн, если он вообще имеет какое-то отношение к велесовице, вероятно, лишь вносил некоторые изменения в уже существовавшую у славян письменность, приближая её к греческой (т. е. христианской).
Такие выводы можно сделать, если проанализировать текст дощечки 16А с позиций возможности заимствования протокириллицы-велесовицы у греков. Заметим, что букву «ф» велесовицы в варианте, предложенном Н. В. Слатиным, мы не рассматривали. Полагаем, что у Н. В. Слатина всё-таки нет никаких оснований утверждать, что данная буква имела вид современной русской «ф» (а также кириллического «ферт» и византийского уставного «фи»). Имеющиеся копии текстов «Велесовой книги» его предположения не подтверждают. Сейчас самое время, продолжая анализ велесовицы, обратиться к публикациям в «Жар- птице» и миролюбовской копии-прорисовке дощечки 33 и выяснить, нет ли в них знаков, которые не известны по дощечке 16. Таковые имеются.
В копии-прорисовке есть значок
Ю. П. Миролюбов озвучивает его как «ч». Эта буква действительно очень похожа на кириллическую букву «червь» с той разницей, что начертание верхней части последней более округло. Интересно отметить по этому поводу, что она явно отличается от «ч» в трактовке Н. В. Слатина, который принимает за «ч» знак дощечки 16:
Если Н. В. Слатин не прав, то буквы «ч» в тексте дощечки 16А нет вообще.
В копии же дощечки 33 есть интересная буква
которая Миролюбовым трактуется как «щ». Однако легко заметить, что здесь же, буквально несколькими буквами ранее, стоит «щ» вполне современного вида, с хвостиком справа. И нельзя не вспомнить и о только что упомянутом значке
которому сам Ю. П. Миролюбов, а вслед за ним и ряд современных исследователей придают значение «щ», и об очень схожем с кириллической «шта» «щ» дощечки 16 (с хвостиком в центре; с той разницей, что в данной дощечке начертание «щ» более округло, чем в кириллице).
Публикация в февральском номере за 1954 год журнала «Жар-птица» даёт два незнакомых знака: первый —
второй —
Оба знака употреблены в помещённом в статье отрывке текста одной из дощечек «Велесовой книги» несколько раз. Факт неоднократного употребления говорит о том, что вряд ли публикатор ошибался, трактуя таким образом какие-то другие знаки. Какие звуки обозначали эти буквы, мы сказать не можем. Однако следует заметить, что первый знак
