Мы впихнули тело в жестяной мусорный бак головой вверх, а оставшееся пустое пространство заполнили древесной стружкой, в которую упаковывают бутылки французского вина, кулаками забили поплотнее крышку и выставили бак наружу, как раз когда на 56-ю улицу выехал мусоровоз. Ирвинг перебросился парой слов с водителем. Мусор из коммерческих учреждений убирают частные фирмы, муниципалитет обслуживает только граждан. Двое парней подают снизу баки тому, кто стоит на платформе среди мусора. Он вываливает содержимое бака и бросает пустой бак тем, что внизу. С грузовика сбросили все баки, кроме одного, и даже если бы вокруг толпились люди, которых, естественно, не было, — кому захочется прохладным летним утром наблюдать за уборкой вчерашнего мусора; моторы гудят, баки с грохотом швыряют на тротуар — никто бы и не заметил, что грузовик уехал с одним полным баком, который утопили в дурно пахнущих остатках пленительной ночи, и уж тем более не смог бы вообразить, что через час-другой трактор зароет этот бак глубоко под вожделенную поживу морских чаек, летающих кругами над насыпным берегом Флашинг- Медоу.
Ирвинга и Аббадаббу Бермана угнетала незапланированность убийства. Я видел это по их лицам. Их мучил не страх будущих осложнений и не профессиональное беспокойство. Дело в том, что несчастных идиотов, которые имеют собственную точку зрения на сильных мира сего, а точнее, свое убогое представление о сильных мира сего, убивать необязательно. Этот парень в криминальном бизнесе практически не участвовал. Через какое-то время даже мистер Шульц помрачнел. Он выпил пару коктейлей «черри хирингс», которые приготовил для него Ирвинг. Он понимал, что причиняет вред и себе, и другим, но ничего поделать с собой не мог. Он своим гневом будто бы и не управлял.
— Не могу терпеть, когда лезут в карман на людях, — сказал он. — Ирвинг, ты помнишь Норму Флой, эту язву, которая стоила мне тридцать пять тысяч долларов? Она набросилась на меня из-за дерьмового инструктора по верховой езде. И что я сделал? Я рассмеялся. Ей это было только на руку. Конечно, если она когда-нибудь попадется мне, я вышибу ей все зубы до единого. А может, и нет. Эти типы выставляют все напоказ. Сначала говенные пожарные инспекторы. Дальше кто, почтальоны?
— У нас еще есть время, — сказал мистер Берман.
— Знаю, знаю. Но любое положение лучше нынешнего. Я больше не могу. Я слушал слишком многих адвокатов. Ты знаешь, Отто, что федеральные прокуроры не дадут мне заплатить налоги, которые я им должен.
— Знаю.
— Я хочу еще раз встретиться с Дикси. И мне надо все выяснить с Хайнсом. После этого мы выйдем навстречу тому, что нас ждет.
— У нас есть еще кое-какие ресурсы, — сказал мистер Берман.
— Это верно. Мы должны сделать пару необходимых шагов, а потом будь что будет. Эти сукины сыны у меня попляшут. Они еще попомнят Немца Шульца.
Мистер Берман вывел меня на улицу, мы встали рядом с пустыми мусорными баками у тротуара. Он сказал следующее:
— Предположим, что у тебя есть числа от одного до ста, сколько стоит каждое число? Понятно, что одно число является единицей, а другое — девяносто девятью, равное девяносто девяти единицам, но каждое из них в ряду сотни чисел стоит только одну сотую сотни, понял?
Я сказал, что понял.
— Хорошо, — сказал он, — теперь выброси девяносто из этих чисел и оставь десять, не важно каких, допустим, пять первых и пять последних, сколько теперь будет стоить каждое число? Это зависит не от того, какое оно, а только от его доли в целом, понял?
Я сказал, что понял.
— Поэтому чем меньше чисел, тем больше каждое стоит, верно? И каким бы ни было это число само по себе, золотой эквивалент зависит от того, с какими другими числами оно соседствует. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я сказал, что да.
— Ладно, обдумай все это. Число может выглядеть одним образом, а означать другое. Число может быть одно, а стоить как другое. Ты, наверное, думал, что число есть число и все. Но вот тебе простой пример, что это не так. Пойдем прогуляемся. Ты выглядишь ужасно. Совершенно зеленый. Тебе надо подышать свежим воздухом.
Мы повернули на восток, вышли на Лексингтон авеню, пересекли ее и направились к Третьей авеню. Мы двигались очень медленно, иначе с мистером Берманом нельзя. Он шел слегка раскачиваясь.
— Я скажу тебе свое любимое число, но ты попробуй сначала догадаться, — сказал он.
— Я не знаю, мистер Берман, — ответил я. — Не могу догадаться. Может, это число, из которого вы умеете сделать все остальные?
— Неплохо, — сказал он, — только для этого сгодится любое число. Нет, мое любимое число — десять, и знаешь почему? Оно имеет в себе равное число четных и нечетных чисел. Оно содержит единицу и отсутствие единицы, которое ошибочно называют нулем. Оно содержит первое четное и первое нечетное числа, а также первый квадрат. Первые четыре числа в сумме равны ему самому. Десять — это мое счастливое число. У тебя есть счастливое число?
Я покачал головой.
— Подумай о десяти, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты поехал домой. — Он вынул пачку денег из кармана. — Вот твоя плата за работу, двенадцать долларов плюс восемь долларов выходного пособия, поскольку ты уволен. — Прежде чем я успел ответить, он продолжал: — И вот двадцать долларов просто так, потому что ты умеешь читать названия итальянских ресторанов на спичечных коробках. Бери, это твои деньги.
Я взял деньги, свернул их и положил в карман.
— Спасибо.
— А теперь, — сказал он, — возьми еще пятьдесят долларов, пять десяток, но это мои деньги. Ты понимаешь, как я могу отдать деньги, которые все равно остаются моими?
— Вы хотите, чтобы я купил вам что-нибудь?
— Верно. Вот мои пожелания: я хочу, чтобы ты купил мне для себя пару новых брюк или две пары, и красивый пиджак, и рубашку, и галстук, и пару ботинок со шнурками. Ты только взгляни на свои кеды. Я каждое утро со стыдом смотрел, как помощник официанта в шикарном Эмбасси-клубе ходит по залу в баскетбольных кедах без шнурков и с вывалившимся язычком, да еще и палец из дырки торчит. Тебе повезло, что большинство людей не смотрит на ноги. Я, правда, такое замечаю. Я хочу также, чтобы ты постригся, хватит разгуливать, словно Иш Кабибл в дождливый вечер. Купи себе чемодан и положи туда новое хорошее белье, носки и книжку для чтения. Купи настоящую книгу в книжном магазине — не журнал, не комикс, а настоящую книгу — и положи ее в чемодан. Кроме того, купи себе очки, вдруг придется книгу читать. Понял? Такие же, как у меня.
— Я не ношу очки, — сказал я. — У меня отличное зрение.
— Сходи в ломбард, у них есть очки с обычными стеклами. Делай так, как я велю, понял? И вот еще. Отдохни несколько дней. Не переживай, постарайся расслабиться. Пока еще есть время. Когда потребуешься, мы пришлем за тобой.
Теперь мы стояли у подножия лестницы, ведущей к Третьей авеню под надземкой. Летний день обещал жару. В уме я пересчитал деньги в своем кармане, получилось девяносто долларов. В этот момент мистер Берман протянул еще десять.
— И купи что-нибудь для своей матери, — сказал он. Последние его слова звучали в моем мозгу всю дорогу, пока я ехал домой на поезде.
Глава седьмая
Поезд до Бронкса в этот утренний час был пуст, в вагоне я был один и всю дорогу смотрел в
