одновременно вонзились два: одно прямо в грудь, другое немного сбоку на уровне печени.
Творец рухнул на колени, выронив бесполезный лучемёт, изо рта у него побежала струйка крови. Секунду-другую он смотрел перед собой изумлённым взглядом, а потом, сжимая оба древка, пронзивших его, повалился на бок, несколько раз дёрнулся в агонии и затих.
Лис, несмотря на опасность быть также пронзённым копьями, подбежал к упавшему вождю и сыромятным ремнем перетянул культю, останавливая кровотечение.
Он уже закончил стягивать ремень, когда ему в спину уперлось острие. Лис оглянулся и увидел Читоко.
– Я помогаю вождю, – крикнул он, слегка отодвигаясь от колющего лопатки стального наконечника.
Читоко кивнул, но копьё не опустил. Лис наложил жгут и встал, стараясь не делать резких движений.
– Его надо отнести в спокойное место и дать снадобье, снимающее боль, – посоветовал Лис. – Шольтеак выживет, я не сомневаюсь.
Читоко снова кивнул и сказал:
– Я вижу, ты благородный и честный воин, но он, – индеец указал на лежащего Нимрата, – был с тобой. Поэтому всех вас отведут под стражей в фургон, и будут держать там, пока совет старейшин не примет решения и не вынесет приговор.
– Я понимаю, – смиренно стиснув зубы, пробормотал Лис.
Сделать сейчас что-то было попросту невозможно. В него и в оставшихся Творцов целились, не менее двух десятков воинов.
Лиса, Монру и Эльота отвели в фургон, в котором они ехали. Лис лелеял слабую надежду, что мешки, где, помимо всего прочего, хранились лучемёты, останутся в фургоне, но индейцы были достаточно сообразительны: внутри повозок убрали всё лишнее. Индейцы полностью очистили фургон, не оставив ничего, что могло быть использовано как оружие и дать пленникам хотя бы незначительные шансы на побег.
Всех посадили на пол, связав руки и ноги. Вокруг повозки поставили часовых, готовых убить пленников при первой же попытке высунуться наружу – Читоко предупредил Лиса. Пологи с обеих сторон фургона опустили, и поскольку снаружи уже сгустились глубокие сумерки, пленники оказались в кромешной темноте.
Через несколько минут в фургон втолкнули связанных Диаскена и Скаридиса, схваченных индейцами у реки, где те удили рыбу. Греки ничего не понимали, и хотя Диаскен вполне прилично изъяснялся на диалектах индейских племен, живших в прериях вокруг Омакса, ему никто ничего не объяснял.
Лис, как мог, обрисовал положение вещей. Эльот наклонился к Лису и спросил, понизив голос, как будто индейцы могли, даже услышав, понять его:
– У тебя есть идеи?
Лис передвинулся так, чтобы связанные за спиной руки затекали поменьше.
– Пока никаких. Могу сказать одно: прежнее наказание было просто лёгким порицанием. Следующее станет куда суровее. В общем, экономьте силы, они нам понадобятся. Постарайтесь поспать.
Монра нервно фыркнула:
– Поспать, ну, ты скажешь! Ты-то сам сможешь спать?
Лис вздохнул:
– Постараюсь, а что делать? Я боюсь за тебя, Монра. Они не смогли опозорить Нимрата, и в этой ситуации могут придумать нечто такое, позволяющее отыграться на тебе, как на женщине. Может быть, нас всех убьют сразу, но индейцы не упустят шанса поизмываться над врагами, а мы теперь их враги.
Воцарилось молчание. Каждый из пленников обдумывал ситуацию про себя. В фургоне царила темнота и тишина, только снаружи раздавались голоса и шум потревоженного стойбища.
«Да», подумал Лис, «пока я не вижу выхода. С браслетом мне не вырваться даже одному, не говоря уже о том, чтобы вытащить Монру и Эльота. Возможно, индейцы не тронут греков, так как Диаскен может быть им полезен как известный торговец из Омакса, и хотя они не признают деньги, как таковые, но, возможно, возьмут какие-либо товары. Да и греки-то не сделали им ничего плохого. А вот Творцы и я для индейцев в сложившейся ситуации личности совершенно тёмные, так сказать. Нимрат изуродовал вождя, уж лучше бы убил, честное слово. Теперь к праведному гневу индейцев будет примешана личная месть Шольтеака за причинённое увечье. Дьявол, как всё плохо! Мне везло пятнадцать лет на многих гранях этого мира, но, наверное, рано или поздно везение кончается…»
Некоторое время он лежал, отрешённо пялясь в темноту. В голове крутились какие-то образы, бессвязные картины, обрывки мыслей. Но так уж был устроен у него ум, что именно в эти моменты Лис где- то в подсознании, за гранью воспринимаемого сиюминутно, прорабатывал, сам того не осознавая, все возможные варианты выхода из сложившейся ситуации. Время подумать им предоставили, и это получалось на руку Лису: такой «подсознательный расчёт» часто помогал вычислить единственно верное решение позже, когда ход событий критически ускорялся.
– Хотелось бы знать, куда они дели наши вещи? – пробормотал Лис.
Сидевший рядом Эльот молча засопел.
Так прошло часа полтора. Лис начал даже дремать, когда полог отдернулся, и в фургон, подсвечивая масляным фонарем, поднялся Читоко. Подойдя к Лису, он сообщил:
– Вождь выживет, но пока слишком слаб. Лекарь дал ему траву грез, и он забылся.
Это означало, что Шольтеака накачали наркотиками.
– Утром вождь придёт в себя, и если у него будет достаточно сил, то старейшины проведут повторный совет, где решат вашу участь. Вы можете спать до утра.
– Развяжи руки, – попросил Лис. – У нас нет оружия, и мы не сможем убежать.
Читоко покачал головой:
– Мне приказано не развязывать вас, придётся терпеть.
– Угу, – кивнул Лис. – Ты хоть можешь сказать, что нас ждёт? Разве могут одни люди отвечать за действия другого глупца? Подумай сам, разве мы все, здесь находящиеся, хоть как-то продемонстрировали непочтительное отношение к вашему племени?
– Вы нет, но человек, оскорбивший племя, пришёл с вами, и вы за него в ответе.
– Старая песня, – покачал головой Лис.
Читоко повернулся, покидая фургон.
– Имейте в виду, – добавил он, – девушка, осквернённая вашим другом, предназначалась в жены сыну вождя.
Лис чуть не застонал: отягчающих обстоятельств оказывалось достаточно, чтобы похоронить всех, и не раз.
Глава 14
Несмотря на, казалось бы, безысходную ситуацию, Лис спал, как убитый. Он проснулся, когда в караване уже начиналось движение, и раздались первые крики и ржание коней. Тело затекло от неудобной позы, особенно ныли связанные за спиной руки.
Посмотрев на Творцов, Лис отметил, что те открыли глаза практически одновременно с ним, да и, вообще, держатся куда лучше, чем можно ожидать от, казалось бы, изнеженных, привыкших к роскоши людей. А греки, которые Лис, должны были быть более выносливыми, чем царьки своих собственных миров, пробудились от тяжёлого сна в неудобных позах значительно позже.
– У меня есть одна мысль, – сказал Лис после того, как машинально пожелал всем доброго утра. – Индейцы забрали наши вещи, несомненно, нашли лучемёты и всё поняли. Они ведь видели их у шаровиков, да и Нимрат продемонстрировал действие этого оружия!
– Нам-то что с того? – проворчал Эльот.
– Они наверняка захотят узнать от нас, как пользоваться этими штучками: соблазн завладеть подобным оружием очень велик, и это будет наш мизерный, но шанс. Понимаете, что я имею в виду? Можно потянуть время, поторговаться, а там уж как бог на душу положит.
– Поскольку вы, – Лис обращался к Монре и Эльоту, – не знаете языка индейцев, то переговоры, если получится, поведу я. Только хочу вас просить, не вмешиваться в процесс, как наверняка поступил бы покойный Нимрат.
