В бессильной ярости он сжал кулаки.
Пытаясь вскочить на ноги вместе со стулом и броситься на Мутушими, он тоже потерпел фиаско. По- видимому, тяжелый стул был привинчен к полу, так как он не поддался ни на волосок.
Барон Мутушими как будто не замечал попыток сенатора вырваться, хотя несколько раз взглянул на него. Как бы совершенно не узнавая Марка Галлана, он отвернулся и начал ухаживать за своей дамой, которая уже села за стол.
Музыка все время играла какие-то странные, но вместе с тем мелодичные мотивы, по всей вероятности, японского происхождения.
До сих пор сенатор сосредотачивал все свое внимание на бароне, не разглядывая его спутницы. Теперь он взглянул на нее и в тот же момент пришел в необычайное изумление.
Дама, на которой было желтое шелковое платье, была не кто иная, как прелестная графиня Черри, которая, как говорили, состояла в родстве с самим микадо.
Она была любимицей вашингтонского высшего общества и была принята, как своя в семье самого президента.
Сенатор неоднократно встречал ее на балах и был лично знаком с нею. Он поразился, что она поглядывая на него время до времени, совершенно не обращала внимания на его затруднительное положение, как будто она ничего иного и не ожидала.
Но Марку Галлану предстояло пережить еще много неожиданностей.
Посередине стола стояла фарфоровая статуя, изображавшая девушку, державшую рог изобилия.
Эта фигура вдруг начала расти и оживать. Лицо порозовело, губы немного раскрылись и открыли два ряда сверкающих белизною зубов.
Она грациозно подобрала платье и соскочила со стола на пол. Рог изобилия она бросила в воздух и на стол посыпался дождь цветов.
Марк Галлан видел, что цветы падали ему на лицо, но почему-то не ощущал их прикосновения.
Ожившая статуя склонилась перед бароном и его дамой, протянула руки вперед и вдруг — у нее в руках очутился серебряный поднос с двумя тарелками супа.
Сенатор широко открыл глаза, глядя на это странное явление. То, что он видел, противоречило всем законам природы, и все-таки — за минуту до этого фарфоровая фигура еще стояла на столе, а теперь она превратилась в живую девушку и подавала суп.
Но внимание сенатора снова было отвлечено.
На том же столе стояла маленькая, ярко-красная фарфоровая статуэтка Мефистофеля.
Вдруг и эта статуэтка выросла в рост человека, насмешливо поклонилась сенатору и тоже соскочила со стола.
Мефистофель сделал движение, и вдруг у него в руке очутился глиняный горшок. Ехидно улыбаясь, Мефистофель снял крышку с горшка и подошел так близко к сенатору, что тот боялся, как бы его не обожгли горячие испарения, поднимавшиеся из горшка.
Но ничего подобного не случилось. Он даже не ощутил запаха или ожогов от поднимавшихся из горшка языков пламени.
Мефистофель вдруг достал откуда-то грязную, помятую оловянную ложку с длиннейшей ручкой. Эту ложку он опустил в горшок и вынул оттуда какую то массу, похожую на кипящую грязь. Она светилась всеми цветами радуги, и маленькие змейки выползали из нее.
Мефистофель приблизился к сенатору, который от страха крепко сжал губы и отклонил голову возможно далеко в сторону; затем он ударил ложкой по лицу Марка Галлана.
Но сенатор почему-то не ощутил ни малейшей боли.
— Это все фокусы! — вскрикнул он, — я слышу запах цветов и вижу стол. Барон и графиня едят, я вижу их движения, вижу даже то, что находится у них в тарелках.
Вдруг барон захлопал в ладоши.
Моментально в воздухе появилась человеческая рука, которая опустила в холодильник уже раскупоренную бутылку шампанского.
Барон взял бутылку, налил шампанское в бокалы и выпил.
Сенатор ясно видел, как шампанское искрилось и пенилось.
В немом ужасе сенатор смотрел на барона и его даму, так что даже забыл о присутствии Мефистофеля.
Но тот напомнил ему о своем существовании, и притом весьма наглядным образом.
Марк Галлан вдруг почувствовал, как чья-то раскаленная рука схватила его за подбородок и повернула его голову в сторону.
Мефистофель поднес к его рту какой-то металлический кубок. К губам сенатора прилипло несколько капель какой-то горячей жидкости с сильным запахом серы.
Мефистофель расхохотался и вдруг исчез.
Сенатор глухо застонал и закрыл глаза.
До этой минуты он утешал себя тем, что видит только какие-то необъяснимые световые эффекты. Но теперь он явно ощутил действие этих фокусов на своем теле.
Мефистофель существовал на самом деле. Сенатор ощутил его горячее дыхание, прикосновение его раскаленных рук, а на губах у него появились волдыри от ожога той кипящей жидкостью, которая ему была преподнесена.
Но конец всем ужасам еще не пришел.
Как только сенатор убедился в существовании Мефистофеля, последний вдруг очутился опять на столе, на том же месте, где раньше стояла фарфоровая статуэтка. Теперь он был совершенно прозрачен. Лицо его перекосилось, он улыбнулся, поклонился сенатору и опять соскочил со стола.
У Марка Галлана волосы встали дыбом.
Мефистофель подскочил к нему, нанес ему несколько сильных ударов кулаком, а потом вдруг затанцевал на самом столе, не касаясь ни одного из стоявших на нем предметов.
«Если это не скоро кончится, — подумал Марк Галлан, — то я лишусь рассудка».
Но в тот же момент произошло нечто совершенно неожиданное. Стена, к которой барон и графиня сидели спиной, вдруг поднялась вверх без малейшего шороха.
По-видимому, барон и графиня совершенно не заметили того, что происходило за их спиной, судя по тому, что они спокойно продолжали есть.
Но сенатор уже не смотрел на них.
Он видел только одно: на том месте, где раньше находилась стена, появилась могучая фигура Ника Картера.
Сыщик быстро и совершенно бесшумно подскочил к барону и схватил его за горло.
Улыбка, озарявшая лицо барона, моментально сменилась выражением беспредельного ужаса. Глаза у него выступили из орбит, рот широко открылся и зубы оскалились.
Графиня в страшном испуге вскочила и по движениям ее губ Марк Галлан догадался, что она зовет кого-то на помощь.
В ту же минуту все стены поднялись кверху и в комнате появилось множество разнообразных чудовищ.
Все они набросились на Ника Картера, намериваясь вырвать из его рук Мутушими.
Но вдруг они все остановились, точно по команде.
Взглянув на Ника Картера, сенатор увидел, что сыщик держит в руке длинный нож, острие которого он приставил к горлу барона.
Судя по движению губ Ника Картера, можно было догадаться, что он говорил с окружающими его чудовищами, хотя сенатор не слышал ни одного звука.
Но достаточно было видеть злобное выражение лица Ника Картера. Он, очевидно, грозил перерезать горло барону, если кто-нибудь осмелится пошевельнуться.
Ник Картер очень неохотно оставил своего спутника, но он понимал, что в данную минуту нет никакой возможности помочь сенатору.
Надо было прежде всего воспользоваться случаем и улизнуть.
